Самый желанный

Сомнения Грэма растаяли, как снег под лучами солнца. У него не осталось выбора. Софи одним своим поступком разрешила для него все вопросы. И слава богу.

А дальше Грэм всего-навсего чуть отстранился от нее, и последнее разделяющее их препятствие исчезло – покрывало скользнуло вниз, и Софи осталась перед ним обнаженная, дрожащая и абсолютно беззащитная. А может, все наоборот.

Грэм, не отпуская ее, сделал еще один шаг назад и стал не скрываясь рассматривать ее обнаженное тело. Даже в неверном свете камина он видел, как отчаянно она покраснела.

Зажмурив глаза, Софи молча ждала. Она сама себя унизила, оскорбила его и теперь должна расплачиваться. Мгновенье тянулось бесконечно, но ничего не происходило. От нетерпения Софи шевельнулась. И вдруг почувствовала на щеке теплую волну его дыхания – Грэм смеялся.

– Открой глаза, маленький насильник.

Пораженная Софи открыла глаза и рот, чтобы увидеть его и ответить гневной отповедью.

Грэм был полностью обнажен. Мускулистый, с золотистой кожей, он стоял в нескольких дюймах от нее, изогнувшись оттого, что ему приходилось удерживать ее руки, мышцы живота напряжены, а ниже – мощная плоть, огромная и твердая, направленная на нее, как стрела в луке.

«О да. Насади меня на него, как на вертел».

Конечно, вслух она этого не сказала. Немного самоконтроля у нее еще осталось, так что она издала только негромкий стон.

– И о чем ты сейчас думаешь? – хрипло спросил он.

Софи оторвала взгляд от этого поражающего воображение органа и ответила хмурым взглядом.

– Боюсь, что он не поместится, – серьезно проговорила она.

Грэм уронил голову на грудь, но не раньше, чем Софи успела заметить блеснувшие в свете камина белые зубы. Смеялся он долго, а Софи тем временем молча мучилась от неопределенности, потом Грэм поднял голову, и в его взгляде она увидела нечто новое и незнакомое.

Сердце у нее почти остановилось. То, что она прочла в его глазах, было не привязанностью и не дружбой, это не было даже вожделением. Ее одинокая душа наполнилась чистой радостью. Софи знала этот свет. Она видела его в зеркале. Она вдруг почувствовала, как раздвигаются в улыбке ее губы, в странной улыбке, которую она приберегала в основном для себя и которая заставляла других смотреть на нее в недоумении. С Грэмом она может быть настоящей. С ним ей нечего бояться.

От этой невиданной улыбки Грэм совсем перестал дышать. Обнаженная, лишенная свободы Софи светилась в его руках, а ее чудесные волосы окружали тело золотым нимбом. Потрясающая, изумительная девушка! Его собственная Софи.

Медленно, словно боясь разрушить чары, Грэм придвинулся ближе. Колени соприкоснулись с коленями. Бедра прижались к бедрам. Его напряженный член уткнулся в упругую мягкость ее живота, как будто наконец обрел дом. Высокие груди Софи притиснулись к его твердой груди, слегка подались, но остались крепкими. И наконец его губы слились с губами Софи. Это был скорее не поцелуй, а обещание.

«Навсегда».

Всегда было. Всегда будет. Любовь без конца.

Пальцы Грэма разжались и освободили ее кисти. Его ладони скользнули по рукам Софи, по ее плечам, по шее и очертили изящную линию челюсти. Поцелуй Грэма стал агрессивнее.

Разве когда-нибудь поцелуй наполнял его душу таким счастьем? Разве губы любой другой женщины удовлетворяли в нем что-нибудь, кроме похоти? Грэм такого не помнил. Он даже не помнил, что был мужчиной, который подсчитывал количество женщин, которых соблазнил за год, чтобы определить, был ли год удачным. Тот тип – это просто отражение в воде, расплывчатое и мутное, его смыла любовь самой искренней, самой честной женщины, которую он когда-либо встречал.

Холодные пальчики Софи оказались у него на плечах, двинулись ниже и настойчиво вцепились в талию. Желание, которое и не остывало, но продолжало тлеть, разгорелось с новой силой.

Вот тогда Грэм и понял разницу. Страсть касается тела, чувств, кожи, вскипающей крови. Любовь – это не что-то простое и легкое. Любовь видит человека целиком, видит таким, какой он есть: сильным и слабым, бесстрашным и робким. Она дает представление об всех этих качествах, обо всей личности, и это более ценно, чем любая страсть. Видеть суть человека и понимать, что твоя суть тоже видна, – такое встречается редко, но это не идет ни в какое сравнение с обычной интрижкой. В любви страсть – это просто украшение, придающее всему делу остроту.

Грэм одним движением подхватил Софи на руки, и они оба рухнули на постель, смеясь и переплетаясь конечностями. Грэм поднял голову, оперся на локоть, под массой волос отыскал лицо Софи и заглянул в ее дымчатые глаза.

– Завтра я на тебе женюсь.

Софи вопросительно приподняла бровь.

– А почему не сегодня?

Грэм удивленно покачал головой.

– Хочешь, чтобы последнее слово осталось за тобой?

Софи усмехнулась.

– Не всегда. Обещаю, что раз в год буду позволять тебе все решать самому.

Грэм наклонил голову, кончиком носа пощекотал ей лоб и вдохнул ее запах.

– Согласен. Но только если последний поцелуй будет мой.

Софи запустила пальцы ему в волосы.

– Эти условия меня устраивают, ваша светлость.