Сан-Блас. Избранное

Только что я успел сойти с коня, как из дома стремительно выбежала сама хозяйка и бросилась ко мне с теми же восторженными восклицаниями, что и прошлый раз. К счастью, присутствие управляющего спасло меня от полного повторения глупой дорожной сцены, а обращенная к нему просьба — распорядиться поставить куда-либо лошадь — вызвала необходимость немедленного представления, из которого я узнал, что его зовут señor Игнасио и что он лучший друг «спасенной мной» донны Мануэлы.

Судя по спокойному и даже холодному выражению его лица, нельзя было сказать, чтобы он был особенно счастлив приветствовать в моей особе спасителя этой прелестной дамы… Но тут мы вошли в дом, и при появлении донны Розиты мои мысли приняли совершенно иное направление.

Назвать ее ангелом, как это сделал мой приятель, я не решился бы — слишком много земной красоты было в этой грациозной и стройной девушке, — но хороша она была безусловно… И, убедившись в этом, я ощутил, что мое любопытство постепенно заменяется упорным желанием во что бы то ни стало узнать разгадку странной тайны, окружающей уединенную фазенду.

Сначала я долго не мог решить, как мне надо держать себя, чтобы добиться желаемого результата. Особенно мне не хотелось разыгрывать роль жениха, хотя я и пытался успокоить себя тем обстоятельством, что все претенденты на руку Розиты принуждены были отказаться от нее, а следовательно, и я, будучи ничем не хуже их, со спокойной совестью могу выступить на том же амплуа и с тем же результатом. Однако же, жалость к бедной девушке оказалась сильней этих соображений, и я стал изощряться в придумывании какого-либо иного выхода. Но тут меня выручила самая обыкновенная случайность…

Рассеянно отвечая на бесконечные вопросы донны Мануэлы, я как-то упомянул о том, что знаю дона Хулио и что ему известно о моем посещении фазенды… Сказал — и поразился тому впечатлению, какое произвели мои слова на эту даму…

— Дон Хулио! — воскликнула она, растерянно глядя на меня. — Так вы женаты, значит?..

В ту же секунду я заметил, что этот вопрос вырвался у нее помимо воли и что она многое бы дала, чтобы вернуть его обратно; но случай был слишком соблазнителен для человека средней добродетели, и я не устоял. Вместо того, чтобы ответить на него вопросом же, я совершенно спокойно посмотрел на донну Мануэлу и произнес одно лишь слово:

— Нет.

Я заметил, что дон Игнасио с таким же нетерпением ожидал моего ответа, как и его хозяйка, и теперь, по-видимому, принял какое-то решение. По крайней мере, неуверенная манера держать себя исчезла у него бесследно, и он имел вид человека, покорившегося неизбежному течению вещей.

Донна Мануэла без особых усилий добилась у меня согласия остаться еще на один день и вскоре после этого ушла к Розите, которая покинула нас еще раньше…

«Прекрасно, — подумал я, оставшись наедине с señor Игнасио, — мамаша отправилась уверить дочь, что я еще не стар и достаточно недурен для того, чтобы стать ее зятем, а этот господин будет мне говорить об узах Гименея и о сопряженных с ними радостях… Послушаем!»

Но признаюсь, что услышать мне пришлось совсем не то. Сначала я было подумал, что просто дон Игнасио не обладает нужными талантами для исполнения столь деликатных поручений, но когда прошло двадцать минут и полчаса, а он все продолжал замогильным голосом рассказывать мне о неразгаданных убийствах, то в душе у меня невольно закопошилось подозрение, и я подумал, что здесь что-то неладно.

Заметил ли он впечатление, вызванное его рассказами, не знаю, но только тему разговора переменил. Однако, и новая оказалась ничуть не лучше прежней, — его вниманием теперь всецело завладели россказни о привидениях, посещающих уединенные дома; у него оказался неистощимый запас сведений о вещих снах, предчувствиях и тому подобных своевременных и занимательных вопросах, о которых он красноречиво распространялся, водя меня по самым глухим и заброшенным углам фазенды.

Подозрение, возникшее у меня, постепенно крепло и превратилось, наконец, в уверенность к тому времени, когда солнце зашло и он вызвался показать мне внутреннее устройство дома.

Насколько помнится, мы перед этим говорили о предостережениях, которые иногда позволяют себе делать мертвецы, и о тех непостижимых способах, какими они доводятся до сведения живущих еще в мире. Но как бы то ни было, а для меня уж было ясно, что дон Игнасио намерен меня запугать до полусмерти своими страхами, и потому я был непритворно изумлен, когда мы, обойдя почти весь дом, не заметили в нем никаких сверхъестественных явлений.

Может быть, мой почтенный проводник был не совсем уверен в своих силах?.. Подумав об этом, я решил подзадорить дона Игнасио и, идя следом за ним по узкому и совершенно темному коридору, меланхолически пробормотал:

— Предчувствия… Конечно, предчувствия бывают, и кажется мне, что я в этой фазенде найду, наконец, то, чего искал…

Дон Игнасио внезапно остановился, так что я наткнулся на него, и, после минутного молчания, хрипло прошептал: