Санаторий смерти

— Они взяли Рокки и Корнелию в муниципалитете. Те как раз поженились. А Закари хотел смотаться в Чикаго. Наши люди арестовали его на вокзале. У него с собой было сорок тысяч долларов наличными — явно это деньги, которые он украл путем подлогов у Брауна. Из тех книг, которые он хотел сжечь, явствует, что он на протяжении нескольких лет выделывал умопомрачительные комбинации. Вот. Стало быть, дело закончено полностью, за исключением одного…

Он повернулся к сержанту.

— Велье, позаботьтесь о том, чтобы отменили розыск мисс Никки Портер.

— Значит, мисс Портер тебе больше не нужна, пап? — лениво поинтересовался Эллери.

— Признаю, что ты был прав, сын мой. Этой девушке нам предъявить нечего.

— Даже два сожженных антрекота?

— Что ты имеешь в виду, Эллери? — кустистые брови инспектора полезли на лоб, — Да так. Просто шутка, пап, — сказал Эллери. Он вышел в коридор и вручил Никки ее часы.

— Возвращаю вам это, — торжественно провозгласил он. — Сейчас вернусь.

Снова входя в кабинет, он намеренно оставил дверь нараспашку. Инспектор удивленно посмотрел на Никки.

— А что тут делает Нелли? — проворчал он. — Я же сказал тебе, чтобы и духу ее не было.

— Она пришла просить тебя, чтобы ты дал ей шанс попытаться еще раз.

По глазам инспектора стало ясно, что он что-то понял. Он бросил на сына острый взгляд и начал рыться в почте; Через пару секунд он уже нашел то, что искал. Он вскрыл конверт со штемпелем Рочестера и извлек оттуда фото Никки Портер.

— Ага, — сказал он в конце концов. — Вот, значит, до чего дошло. Мой сын, плоть моя и, кровь, укрывает у меня в квартире подлежащую, розыску особу. То-то ты; был такой нервный, тогда утром. И спал на кушетке. Эллери, если бы ты не был уже взрослым, я бы дал тебе затрещину.

— Я бы с удовольствием поглядел на это, — сказал доктор Праути.

Рот сержанта Велье так и остался открытым.

— И это называется благодарностью за все! — печально промолвил Эллери. — Я сделал все, чтобы ты не стал посмешищем и не арестовал не того, кого надо. И что же? Такова твоя благодарность!

Он вздохнул.

— Ну, ладно, папа, не будем больше об этом. До вечера. И не забудь — мы ужинаем не дома!

На этот раз он тщательно закрыл за собой дверь.

21

Эллери Квин не называл Никки так долго имя убийцы, потому что ждал доказательств виновности доктора Роджерса. Он сознавал, что такое известие, учитывая ее дружбу с Барбарой, будет для нее ударом.

После того, как он рассказал ей, наконец, все и они вместе быстро зашагали по Центрстрит, он заметил:

— Я догадываюсь, что у тебя на душе, Никки. Но было бы гораздо хуже, если бы Барбара успела выйти за него замуж прежде, чем все открылось. Надо смотреть на все происшедшее с той точки зрения, что многого удалось избежать. Когда у нее пройдет нервный шок, она будет только благодарна.

Никки была того же мнения.

— В конце концов, любой убийца все равно становится психопатом, — продолжал Эллери. — Он, может, на самом деле любил ее, а может, и нет. Этого мы никогда не узнаем.

Девушка кивнула, не поднимая глаз. Она взяла Эллери под руку и шла, глядя себе под ноги.

— Я допускаю, что скверное обращение Брауна со своей родной дочерью повлияло на план Роджерса и ускорило его созревание. Самое отвратительное в этом деле — то, что речь здесь идет о преднамеренном деянии. Он убил Брауна не в приступе гнева, а хладнокровно продумал это самоубийство-убийство. Барбара может быть благодарна. Такой конец для всех — наилучший. Если бы его схватили и он предстал перед судом, насколько ужаснее, это было бы для вашей подруги!

Эллери остановил такси, помог сесть Никки, сел сам и дал шоферу адрес квартиры Квинов.

— А чего это ради мы едем к вам? — осведомилась Никки.

— Чтобы забрать ваш чемодан. Или вы уже забыли о нем? Заберем, и я отвезу вас домой.

Эллери отпер дверь квартиры. Никки последовала за ним по коридору в его кабинет.

Она задумчиво оглядела неубранную комнату, затем подошла к письменному столу и вытянула кусок велосипедной камеры, торчавшей между страниц его рукописи.

— Зачем вам это? — спросила она.

— Сам не знаю, — ответил он растерянно. — Так, на память об одном старом деле. Пусть лежит. Она ведь никому не мешает.

— Вот ваша трубка, — сказала она и извлекла ее из туфли, лежащей рядом с пишущей машинкой. — Она что, такая вкусная, что вы прогрызли ее почти насквозь?

Эллери, казалось, пропустил этот вопрос мимо ушей. Он в задумчивости уставился на синюю напольную вазу.

Никки озабоченно огляделась и вздохнула.

— Просто невероятно, какой беспорядок. Эллери вдруг выпрямился и посмотрел на нее.

— Никки?

— Да?

— Что вы намерены делать сейчас? Никки продолжала стоять, потупив глаза.

— Снова примусь за свою работу, — наконец тихо ответила она.

— Что за работа? — удивленно спросил Эллери.

— Я начала писать новую книгу.

— В самом деле? Что за книга?

— Криминальный роман.

— Отлично, — улыбнулся он. — А когда же вы его начали?

— Когда ждала вас.

— Вы имеете в виду — в коридоре, в управлении?

— Совершенно верно.

— Покажите-ка.

Она протянула ему лист бумаги, весь исписанный ее мелким почерком.

Эллери прочитал: