«Сандал» пахнет порохом

– А я режу глотки врагов кинжалом шестого века. У него целая история! – гордо заявил Борз. – Ты слышал что-нибудь про ассасинов?

Он расстегнул куртку, и быстрым движением достал висящий на поясе кинжал. Прямой обоюдоострый клинок с белой полупрозрачной рукояткой с обеих сторон был покрыт золотистыми вьющимися стеблями. Но не это украшение привлекло внимание Саббаха. Под ограничителем рукоятки, в том месте, где у современных боевых ножей наносят номер, стояло клеймо. И это действительно было клеймо ассасинов!

– Продай мне его! – еле сдерживаясь, чтобы не забрать вожделенную вещь сразу, предложил Саббах.

– С чего вдруг? – удивился Борз. – Он не продается!

– Тогда давай поменяемся! Хочешь эту трость?

Борз усмехнулся.

– У нас есть пословица: «Кто ходил продавать черемшу – вернулся, купив лук…» К тому же этот кинжал стоит миллион долларов!

– Ого! И где ты его купил? У вас-то и аукционов на такие суммы нет!

Борз помолчал, обдумывая – нет ли в голосе Саббаха издевки? Но если она и была, то настолько скрытая, что придраться невозможно.

– По случаю… Давно это было, тогда настоящей цены таким вещам не знали, – ответил Борз, пряча кинжал обратно. И грамотно ушел со скользкой темы:

– Давай к делу. Зачем звал?

– По делу и звал, – Саббах снова неторопливо двинулся вперед. Борз последовал за ним. Наблюдавшие за своими амирами охранники, снайперы и пулеметчики перевели дух. Все-таки, когда они не размахивают оружием, на душе спокойней!

– Нам поручено задание, для которого мне нужна твоя помощь. У тебя сильный отряд, много людей, родом из Икчирийского района, хорошо знающих окрестности. Твой брат Бамбук и твой помощник Гвоздь – хорошие подрывники. Мне нужно десять икчирийцев и Бамбук или Гвоздь. На этот раз проплата пройдет вперед.

Борз остановился. Саббах по инерции прошел несколько шагов и тоже остановился, обернулся удивленно. Борз стоял, широко расставив ноги, и покачивался с носков на пятки. Руки он засунул в карманы. Это не была поза дисциплины, подчинения и уважения. Это была поза, из которой посылают по известному адресу.

– Икчирийское водохранилище? – холодно спросил Борз.

Саббах кивнул. Борз сплюнул.

– Значит, пусть затопит часть Дагестана, Ингушетию, Чечню, а ты довольный уедешь к себе в Амман? Нет, Саббах, я в этом не участвую! И брат не пойдет, он, кстати, никакой не взрывник! А Султан – тем более: он работает только на меня. Так что зря ты меня позвал. И вообще, я сказал, и сейчас повторяю – нет у меня амира, кроме меня самого! А надо мной только Аллах! Прощай!

Через некоторое время старушка в синем халате вновь вышла на улицу, ведущую к мосту, приложила ко лбу сухонькую ладошку козырьком, прищурилась. Но там уже никого не было.

– Значит, договорились, – сказала она сама себе. – Только вот до чего? Будет кровная месть, или не будет?

Махнув рукой, она пошла во двор кормить кур – это было важнее.

* * *

Бамбук проснулся, когда правоверные мусульмане уже готовились к Зухру – полуденной молитве. Он неторопливо вышел на крыльцо, потянулся, вдохнул полной грудью свежий воздух и направился к деревянному туалету во дворе. Настроение было прекрасным. Вчерашний визит незваных гостей укрепил его позиции. Все соседи видели, как менты приехали, показали ордер и… ушли ни с чем! Значит, брата Борза голыми руками не возьмешь: Муслим – неприкасаемый! И слухи уже разошлись по всей округе. Теперь на него будут смотреть с уважением. И авторитет Имрана возрастет еще больше: подумают, что он влияет и на ментов, и на прокуроров, во всяком случае, те его побаиваются! Иначе подкинули бы гранату и увезли Муслима неведомо куда!

Бамбук подошел к закрепленному на дереве алюминиевому умывальнику с прижимным носиком. Вода была холодной – по ночам уже пробивают заморозки. Таза под умывальником не было, использованная вода лилась прямо на покрытую слоем опавших листьев землю. Тщательно вымыв руки с мылом, Бамбук умылся и принялся вытирать лицо вафельным полотенцем.

– Салам, Муслим! – раздался за спиной незнакомый голос.

Бамбук резко обернулся.

Двое незнакомых чеченцев стояли рядом. Оба без автоматов, в обычной гражданской одежде, по виду и не определишь, кто такие. Щетина недельной небритости, на губах улыбки, а взгляды жесткие, как у Имрана и остальных моджахедов.

«Лесные, – подумал он. – Больше некому! От Имрана…»

– Мы от Борза, – подтвердил его догадку тот, что был повыше.

– Салам! – кивнул Бамбук. – Друзья моего брата – мои друзья. Проходите в дом, завтракать будем.

– Спасибо, нет времени. Амир прислал предупредить тебя, – сказал второй. – Мунафики[26] хотят подбросить тебе во двор снаряд. Слава Аллаху, есть среди ментов истинные мусульмане…

– Они уже были вчера, – сказал Бамбук. – Обыск делали.

Гости переглянулись.

– И что? – спросил тот, что повыше.

– А ничего. Ушли ни с чем.

– Значит, подкинули и ушли. Надо искать!

– Если бы подкинули – сразу бы и нашли, – засомневался Бамбук.

– Имран сказал – информация стопроцентная. Они взорвать его хотят вместе с тобой. Слышал же, дома некоторых, кто в «Норд-Осте» захват делал, взорвали уже?