Сандалики

От тепла живого огня зеркало запотело неровными овалами, одна из свечей принялась коптить и потрескивать, заставляя тени скакать по лицу, как негатив солнечного зайчика. За спиной в отражении никто не появился, хотя тени обманчиво шевелились. Лёля только успела облегчённо выдохнуть, что суженый проигнорировал приглашение, как увидела, что её лицо меняется, оплывает, превращаясь в лицо принца Патрика из сказки «Не покидай…»[3]. Юноша приветливо улыбался, но Лёле было не до веселья, от страха она не могла пошевелиться, только чувствовала, как по спине ползёт холодок, и в животе что-то стягивается в узел, мешая глубоко дышать и двигаться.

Юноша в отражении приподнялся и, кажется, хотел начать беседу, но Лёля наконец скинула оцепенение и, вскочив на ноги, выбежала из комнаты.

Маша едва успела отпрянуть в сторону, Лёля пронеслась мимо неё, утробно гудя как паровоз, выскочила в ярко освещённую кухню и кинулась к крану. Набрав в ладони холодную воду, плеснула на лицо, но вытирать не стала, замерла над раковиной, ощущая, как бодрящие капли скользят по лицу и срываются с подбородка.

Присев на край стола, Маша подозрительно сощурилась:

– Кого ты там увидела? Дьявола что ли?

Лёля отдышалась, растёрла воду по лицу и, не поворачиваясь, впервые достоверно соврала:

– Никого, просто я жуткая трусиха.

Больше всего в тот момент Лёля боялась, что сходит с ума, и это поймёт её подруга. Поймёт и не захочет общаться с ненормальной соседкой.

После гадания любовь Маши к Герману расцвела пышным цветом, но всё так же тайно для самого виновника этого цветения, а Лёля в очередной раз удостоверилась, что в зеркало лучше не заглядывать.

После работы Лёля вновь пыталась дозвониться Герману, но телефон неприветливо отвечал прерывистыми гудками, обозначая занятость номера. В душе поселилось смутное беспокойство, а ощущение потерянности усилилось, едва Лёля вышла на улицу. В толпе она всегда чувствовала себя ещё более одинокой.

Включив музыку в телефоне, она вставила наушники и натянула пушистую шапку. Мыслями завладели воспоминания, обрывочные, бессюжетные, словно кто-то перемешивал в её голове осколки прошлого, подсовывая самые яркие, но не самые приятные. Незаметно для себя, Лёля вновь вышла к железнодорожным путям и какое-то время брела вдоль них, пока не почувствовала, что ноги вязнут в грязи, а ветер совсем не дружелюбно пробирается за воротник пальто.

Пришлось завершать прогулку, грозящую закончиться простудой, и топать по направлению к дому. В ушах звучал бодрый весёлый голос одного из солистов корейской группы, контрастируя с мрачными мыслями и усугубляя печаль.

Открыв входную дверь, Лёля поняла, что забыла выключить свет на кухне, когда собиралась на работу рано утром. В коридоре рассеянный свет разбавлял мрак наступившей ночи, разбиваясь на полоски. Лёля стянула мокрые сапоги и принялась расстёгивать пальто. Мельком глянула в зеркало напротив входа и оцепенела. Силуэт в отражении принадлежал не ей, а мужчине. Невысокому, но плечистому. Детали внешности скрывались в темноте, но и абриса фигуры в зеркале оказалось достаточно, чтобы понять: «чертовы сандалики» вернулись.

Лёля кинулась к выключателю. Никак не могла нащупать клавишу дрожащими пальцами и заколотила по стене кулаком. Помещение озарилось жёлтым светом, разгоняя призрачные видения вслед за поверженным мраком.

Скинув пальто, Лёля набрала номер мамы и, ожидая соединения, прошлась по квартире, щёлкая включателями в каждой комнате, даже в туалете.

Нина Валерьевна не ждала звонка после девяти, её голос прозвучал недовольно.

– Что-то случилось?

Лёля не обратила внимание на холодное приветствие, голос в трубке, пусть даже такой раздражённый, радовал, возвращая в реальность.

– Мам, кажется, я схожу с ума.

– Не мели ерунду.

Лёля выдохнула, и повторила уже с меньшей уверенностью:

– Я схожу с ума.

В трубке затрещало, послышалась возня и пристыженный голос отчима на заднем плане. Нина Валерьевна успела за что-то отчитать мужа и снова жёстко и безапелляционно заявила:

– Глупости. Опять придумываешь небылицы. Что на этот раз? Или опять старая программа: принц в зеркале? Послушай меня: это всё от безделья и глупых сериалов. Выйди замуж, и тебе некогда будет придумывать себе сумасшествие.

Лёля ощутила, как привычное отстранённое спокойствие возвращается к ней, обволакивает, усыпляет тревогу. Видимо, и правда, галлюцинация, порождённая богатым воображением и излишками свободного времени.