Сандаловое дерево

Предполагалось, что муссоны придут пятнадцатого июня. В этот день все поглядывали на небо — с надеждой и нетерпением. За несколько месяцев всем надоели опахала, горячий ветер и пыль на листьях, терпению должно обозначить предел, и после пятнадцатого июня терпеть дольше станет просто невмоготу. Вот почему, когда пятнадцатого июня солнце как ни в чем не бывало описало дугу по ясному небосводу, мы пришли в отчаяние.

Мы с Фелисити лежали в бунгало в состоянии, близком к ступору, слуги не откликались на зов, умер один из наших пони. На следующей неделе рикши стали отказывать в перевозке до наступления заката, водонос постоянно смачивал плетеные экраны на окнах, а заодно и себя, но ничего не помогало. Я просыпалась среди ночи, измученная и раздраженная, и шла будить слугу.

Иссушенная земля растрескалась, зарницы вспыхивали в небе, сандаловое дерево увяло и посерело под слоем пыли. Вороны прыгали, распахнув клювы, и жуткие запахи долетали со стороны реки. Восковые печати оплыли, книги протестующе покоробились, а опахало замирало лишь глубокой ночью. День за днем солнце опускалось за горизонт яростным раскаленным шаром, и местные гадали, чем они могли так прогневить Лакшми. Наконец, двадцать восьмого июня, над горами сгустились тучи. Все смотрели на них, не смея произнести и слова. Первый дождь с ревом обрушился на землю глухой стеной воды. Мы с Фелисити выскочили наружу танцевать босиком под ливнем. Крестьяне попадали на колени прямо в грязь, вознося благодарность богам. Дождь прекратился резко, и воздух сделался таким тяжелым, словно дышишь сквозь мокрую ткань. Но когда солнце выглянуло вновь, отмытый мир засверкал, а сандаловое дерево отозвалось птичьей трелью. От промокшей земли поднимался пар, а новые тучи уже сдвинулись угрюмо над горами, и муссон задул с новой силой. Не переставая лило целую неделю, и зловредная зеленая плесень начала расползаться по бумаге, одежде, кожаным вещам. Какие-то насекомые поедали мои книги, а сам дом будто вырастил себе шкуру. Термиты прокладывали ходы к бамбуковым циновкам, противные жуки, гусеницы и многоножки захватывали дом. Некоторые из насекомых очаровывали нас своей деликатной красотой: мотыльки с просвечивающими зелеными крылышками, кроваво-красные мухи и мохнатые гусеницы с оранжевыми полосками. Мы начали коллекционировать самых странных из них, складывая в банки.