Сандаловое дерево

Кухня расположена отдельно от бунгало, и Фелисити потратила немало усилий, чтобы подружиться с поваром Хакимом. Интересно, что движет ею — память о том, как ее пища была когда-то осквернена человеческим прахом, или ее демократические наклонности. Фелисити привела меня в кухню познакомить с Хакимом, и я, боюсь, не смогла скрыть огорчения, когда обнаружила, что кухней называется лачуга с грязным полом. В ней есть отдельная полка для дорогих сердцу Хакима специй, разделочный стол и плита, сомнительной надежности сооружение из неведомо где раздобытых кирпичей. Пламенеющие угли Хаким раздувал большим пальмовым листом; духовкой на этой кухне служил жестяной ящик. Я предлагала выписать из Калькутты или даже из Англии более подходящего повара, поскольку Хаким, судя по всему, и не собирается принимать во внимание замысловатые требования чужестранки. Однако Фелисити, привыкшую к такому порядку с детства, похоже, все устраивает.

Но я видела покрытые плесенью остатки еды и молоко, хранящееся в старой жестянке из-под керосина. Я подняла чайник, и из-под него бросился врассыпную целый выводок тараканов. На столе стояла принесенная с рынка корзина с цветной капустой, бобами и картофелем, но слабый писк выдал присутствие еще живого голубя со связанными крыльями, лежавшего на куске сырой баранины. Мусульманские законы запрещают убивать голубей, но поощряют их употребление в пищу. Решение напрашивалось само — предоставить бедному созданию скончаться собственной смертью.

Каждое утро в семь Халид подает нам в спальни завтрак — чота хазри. Я довольствуюсь чаем и тостами, но не отказалась бы от кеджери — жаркого из рыбы, риса и яиц, — если только на это можно надеяться в будущем. Рыба и яйца — первое, что должно подаваться по утрам, а приготовить их можно даже в нашем убогом сарае. И пусть Хаким вполне доволен своими владениями, я все же надеюсь убедить Фелисити построить более подходящее помещение для кухни. Уверена, это единственное, чего пока не хватает, чтобы довести это место до совершенства. Удивительно, но мне совсем не страшно в окружении чудных пейзажей, запахов и обычаев. Каждый новый день — это новое приключение, новое открытие, и мне уже начинает нравиться это постижение неведомого. Моя жизнь получила новые измерения, я чувствую, как становлюсь богаче. Видимо, английские розы и жареные бифштексы не столь уж необходимы для счастья.

Июль 1856