Сандэр. Ночной охотник

Внезапно давление ауры ангельского барьера исчезло. Ощутившие это вождь с охраной замерли, словно не веря, потом предводитель синек ощерился, глядя с неприкрытой радостью прямо на меня. И мне дышать легче, окружающая действительность проступила отчётливее, будто с головы мешок сняли, мешавший нормально видеть и слышать.

Окутывавший крепость магический кокон рассеялся без следа, вместе с тем астрал содрогнулся от мощного заклятия. Бесчисленное множество мелких духов прекратили существование. Астральное восприятие отключилось на время, я оглох и ослеп, даже воздух из груди вышибло, точно по мне молотом шарахнули.

Когда я начал снова различать звуки и образы, ничейная земля перед Веспаркастом была усеяна трупами одержимых. Мой враг — вождь — пошатываясь, шёл ко мне, кончики его опущенных когтей царапали наст. Телохранители-гиганты выглядели не лучше, они трясли лысыми головами и, пригибаясь к утоптанному снегу, брели в мою сторону.

Ну, имперцы, задали жару лоа. Истребили большинство одержимых и бестелесных духов. Несколько прорвались-таки в крепость, из Веспаркаста доносятся вопли, имеющие мало общего с человеческими. Чем же так зарядили? Окажись я в зоне поражения, стопроцентно улетел бы в Серые Пределы, и теневое измерение не спасло бы. Да, с Марном шутки плохи, учту на будущее.

Со стены на Валу спрыгнули четверо дриад. Словно пьяные, они, покачиваясь, двинули к постепенно обретающим твёрдость походки исполинам. Удар с тыла задумали нанести? А как те, карабкавшиеся? О, их на стене встречают с распростёртыми объятиями Эстер с тремя подружками, да и древни угрожающе нависли над стеной.

Остановившийся неподалёку вождь потряс башкой и глянул на меня, опять тряхнул, стремясь поскорее прийти в себя. Сосредоточиться не может, бедняга. Ну, не судьба, значит, сразиться ему со мной в полную силу. Иду к нему, обхватив обеими руками трезубец. Вот демоны преисподней, выращенное из псевдоплоти запястье тает, сказались последствия астрального заклятия, снёсшего барьер и бестелесных лоа. Замедляюсь, опускаю веки, прислушиваюсь к ощущениям и представляю руку, какой она обязана быть. Досылаю в неё айгату, укрепляя ткани разрушающейся конечности. Параллельно возобновляю нормальное кровообращение и подпитку организма энергиями.

Плохая идея — восстанавливать руку на поле боя, но никто в ближайшие минимум секунд десять — двадцать не нападёт, все вражины как мешком прибитые.

Шорох заставил инстинктивно податься назад, прочь от источника звука. Вообще, слышу гораздо острее, да и астрал сканируется лучше. Возле меня вождь, доковылял-таки, когтями замахивается. Открываю глаза и отклоняюсь, с лёгкостью пропуская чёрные кончики костяных лезвий перед лицом.

Отскок на метр, резкий выпад. А тролль увернуться или защититься как положено не успевает. Трезубец вонзается в живот синекожему и тащит из него айгату, ровно насос.

Упавший на колени от наступившей слабости вождь левой ручищей вцепился в древко, силясь сломать ненавистное оружие. Глухо рыча сквозь сжатые зубы и выплёвывая кровавую пену, он вдруг навалился на трезубец и когтями на правой руке попробовал полоснуть меня по горлу.

Слишком медленно, синий. Я выпустил оружие, уклоняясь от последней атаки тролля, и он упал на бок. Во взгляде его смешались боль, ярость и жгучая ненависть. Он смотрел на меня, руки его подёргивались, взор мутнел. Даже сейчас, умирая, он жаждал всадить мне в сердце когти.

Хороший противник. Знай он духовные практики шаманов, возможно, восстановился бы быстрее меня, и неизвестно, чем тогда закончился бы наш бой. Жаль, не знаю его имени. Таких воинов стоит помнить.

Ночь наполнилась оглушительным шипением, астрал завибрировал от разлитых по нему эманаций отчаяния и злости. Лишившиеся предводителя, того, кого им поручено было охранять ценой своей жизни, синекожие гиганты будто обезумели.

Ох, чую, не к добру зашипели эти молчуны.

Один подхватил скорченного тролльего воина и, подтянув к себе, вгрызся ему в шею. М-да, а пасть-то у него ничего, зубастая, со складывающимися внутренними клыками кроме торчащих из-под нижней губы внешних. Тролль вздрогнул и затих навеки. Другой исполин с искажённым злостью лицом удлинившейся рукой сбил пробегавшего мимо молодого тролля. Бедолага застыл на снегу, а в ладони гиганта, истекая кровью, затрепетал вырванный из груди неудачно пробегавшего разведчика кусок плоти, в который гигант с упоением вгрызся.

Кто-то из синекожего воинства предостерегающе заверещал, и вся орда ломанулась от Крессова Вала и обезумевших телохранителей павшего вождя к аранье. Оно и понятно, сражаться бессмысленно, если не разорвут древесники, убьют свои же твари. Тут не до мести, кандидаты в мстители и без нормальных троллей имеются в достатке. У кромки леса остался стоять в одиночестве обладатель затхлой и вместе с тем яркой болотной ауры. Без ездового чудища, но ясно — верховный, шаман всея племени. Не боится. Спокойный как удав.