Сандро, не плачь! (СИ)

— Нет, — улыбнулся Белецкий, — до этого ещё реклама жвачки была.

— Точно! — вспомнила Оля Савицкая. — Я на ютубе пару месяцев назад наткнулась на рекламные ролики девяностых годов. Там и твоя реклама тоже есть! Ты там такой молоденький, хорошенький… И песня эта, помнишь? Привязчивая, зараза! “Нежность дыхания, свежесть дыхания…”

— Припоминаю, как ругал тебя за эти съёмки, Саша, — усмехнулся Мастер. — Очень боялся тогда, что ты растратишь свой талант на подобные коммерческие поделки… К счастью, ты умудрился избежать соблазна лёгкой наживы. Я горжусь тобой, мальчик, так и знай!

Самойлов, конечно, сильно сдал за эти годы. Ему уже исполнилось семьдесят пять. Но он старался держаться молодцом, сохраняя ясный ум и трезвую голову. К сожалению, пробыл он вместе со своими бывшими студентами недолго — через несколько часов улетал в Италию на какой-то кинофестиваль. Но за это время Мастер умудрился очень тепло пообщаться с каждым из них. Постарался сказать всем что-то ободряющее и вдохновляющее… Даже если он и был разочарован тем, что далеко не все птенцы его гнезда пошли по актёрской стезе — то виду не подавал. Они все были равны для него — равно-ценны, равно-дороги. Даже Нижарадзе, одна из самых талантливых его студенток… хоть она и бросила училище незадолго до диплома.

На прощание ученики подарили ему именные часы на цепочке — в память об этой встрече. Кто знает, когда в следующий раз им удастся вновь увидеться… да и удастся ли?

— Рубен Константинович, я за рулём, давайте отвезу вас в аэропорт? — предложил Белецкий, поскольку единственный в этой компании не пил, и к тому же, уже подумывал о том, как бы потихоньку слиться: хорошенького понемножку… Но Мастер покачал головой, сообщив, что уже заказал такси.

— Оставайся, Саша, — сказал он. — Пообщайся с друзьями… я думаю, многим из вас есть, что вспомнить и что рассказать друг другу. На все вопросы должны быть получены ответы, — добавил он многозначительно. — Не стоит тащить непосильный груз прошлых лет за собой…

Пока Белецкий ломал голову над тем, что могли изначать эти слова, на освободившийся рядом с ним стул пересела Кетеван. Сама, без приглашения. Он мог не поворачивать головы, она могла не произносить ни слова — всё равно он угадал бы её присутствие. Белецкий ощущал его буквально физически. Вся лёгкость, всё то оживление и приподнятое настроение, что владели им до этого, моментально испарились. Отмалчиваться и дальше делать вид, что не замечает её, не представлялось возможным. Мастер прав — нужно получить, наконец, ответы на все мучающие его вопросы…

Белецкий медленно, с огромным усилием, заставил себя повернуться и посмотреть ей в глаза.

— Галь, я тут! — Вера весело помахала ей рукой из-за уже облюбованного столика. Галинка махнула в ответ и поспешила в заданном направлении. Они тепло обнялись.

— Классно выглядишь, — сказала Вера.

— Ты тоже, — искренне отозвалась Галинка.

— Ох, куда там, — отмахнулась певица со смехом. — Я и так набрала за беременность двенадцать килограммов, никак не могу их сбросить, просто кошмар… Рома уверяет, что мне идёт, но… — она страдальчески закатила глаза.

— Да нет же, ты правда потрясающе выглядишь, — заверила Галинка.

Несмотря на довольно существенную — пятнадцатилетнюю — разницу в возрасте, ей всегда было легко и приятно в компании этой красивой обаятельной женщины. Обе быстро нашли общий язык и, хотя знакомство их состоялось благодаря Белецкому, они спокойно продолжали общение уже без него. Пригласить Сашину жену в свой театр было именно Вериной инициативой, с которой она пошла к главрежу, и тот поддержал её.

— Спасибо огромное, что нашла время для встречи, — с признательностью произнесла Галинка.

— Да ну, ерунда. Для меня это за счастье — хоть иногда вырваться из дома! — засмеялась Вера, намекая на своё материнство. Однако Галинка знала, что она чуть-чуть лукавит. Вера была известной и востребованной певицей, так что вполне могла себе позволить нанять для ребёнка няню — даже не одну — и продолжать преспокойно жить в своё удовольствие. Она могла даже не бросать работу! Однако Вера предпочла вкушать все прелести материнства сама, с первого дня жизни младенца.

Словно прочитав мысли Галинки, Вера улыбнулась.

— Нет, конечно, я не жалею. Но… иногда просто немного устаю. Хочется развеяться, понимаешь? А то порою забываешь о том, что мир вовсе не сосредоточен в четырёх стенах детской комнаты… Хотя поначалу я тоже думала: вот рожу, посижу пару месяцев дома и вернусь в театр и на эстраду. Но поняла, что не могу доверить своего ребёнка чужому человеку. Просто не могу! И пусть недосып, ночные кормления, плач, колики, зубы… я хочу всё это испытать и пережить сама.

— Но ведь муж тебе помогает? — спросила Галинка.

— Конечно, — кивнула она. — А кто сейчас, думаешь, остался сидеть дома с Анжелинкой? Конечно же, Рома… Теперь уже полегче стало, потихоньку начали вводить прикорм, а вот прежде… полная зависимость ребёнка от сиськи, шаг вправо или влево расценивается как побег, — она счастливо засмеялась.