Сандро, не плачь! (СИ)

— Это всё стереотипы… Все головы забиты стереотипами! — возмутилась Галинка. — Раз у Саши было много женщин — это значит, что он обязательно продолжит свои загулы и после свадьбы. Где бы мы ни оказались, окружающие следят за выражением наших лиц — на светских приёмах, вечеринках, каких-то мероприятиях… Смакуют каждую деталь, придавая ей тот смысл, которого она изначально не имела… Если мы не целуемся на публике и не зажимаемся по углам — это значит, страсть давно остыла. Ах, жена Белецкого слишком серьёзная на фото — значит, у них в семье разлад, до развода рукой подать! А вот он посмел кому-то улыбнуться — ну всё, тут к гадалке не ходи, точно изменяет, ведь “люди не меняются”. Да что за бред?! — воскликнула она в сердцах. — Люди ещё как меняются, всю свою жизнь!

— Просто так легче, — повторила Вера. — Когда картина мира распадается на одинаковые по размеру и форме чёрно-белые кусочки, это проще принять, чем когда всё слишком сложно и разноцветно. Мы все — люди — в массе своей ленивы и нелюбопытны, нам удобнее пользоваться заготовленными шаблонами, чем кроить что-то своё. Время такое… Переизбыток информации, ну кому это надо — всерьёз анализировать?

Она умиротворяюще улыбнулась.

— А самое-то главное… по большому счёту… Галя, поверь: всем тупо всё равно. Вот сейчас вас с Сашкой обсуждают с пеной у рта, но уже через пять минут легко переключатся на какую-нибудь другую пару, другую звёздную историю, чей-нибудь развод или свадьбу… Так что просто не бери в голову. Постарайся помнить о том, что люди всё очень скоро забудут.

— Спасибо, — дикое напряжение, которое владело Галинкой в последние дни, немного отпустило. — И за то, что выслушала, и за то, что успокоила. Тебе бы психологом работать…

— Мне это уже не раз говорили, — засмеялась Вера, с облегчением переводя дух и, наконец-то, принимаясь за свой салат. Ей тоже нелегко дался этот разговор. — Чёрт, похоже, я выбрала по жизни не ту профессию! И кстати, если позволишь… — добавила она, — нет, не в качестве непрошенного совета — скорее, просто дружеского пожелания. Попробуй любить Сашку чуть-чуть… иначе. Не так самозабвенно.

— То есть? — заметно успокоившаяся и вполне благодушно настроенная Галинка сделала глоток сока из стакана.

— Я знаю, что это в принципе звучит абсурдно — рекомендация, как кого любить. Но всё-таки… Ты окружила его непрерывной, ежеминутной заботой, как коконом, а я советую позволить и ему позаботиться о тебе. Попереживать за тебя… хоть немножко.

— Что ты имеешь в виду? — Галинка смутилась. — Я слишком уж достала его своей любовью?

— Вовсе нет, я не об этом, — сконфуженно произнесла Вера. — Не вздумай обижаться.

— Да я не обижаюсь, — серьёзно сказала Галинка. — Я помню: нельзя обидеть человека, пока он сам этого не захочет, — она улыбнулась. — Знаю, что ты права. Просто… после того сердечного приступа… а потом — операции год назад… Если бы ты только знала, как я за него боюсь, — выдохнула она. — Я всё время думаю, что просто умру в ту же секунду, если с ним что-нибудь случится.

— Это понятно. И это прекрасно — когда так сильно любишь человека, — Вера ободряюще кивнула ей. — Но… во-первых, прекрати себя накручивать. Он отлично восстановился после операции, у тебя абсолютно нет поводов паниковать из-за его здоровья. А во-вторых, хотя бы иногда заставляй и его поволноваться. Позволь ему почувствовать себя мужиком рядом с тобой. Отключи “мамочку”. Помнишь стихи Роберта Рождественского? Хотя, наверное, ты и не помнишь, ты же из другого поколения, — улыбнулась Вера и процитировала по памяти:

— Будь, пожалуйста, послабее. Будь, пожалуйста.

И тогда подарю тебе я чудо запросто.

И тогда я вымахну — вырасту, стану особенным.

Из горящего дома вынесу тебя, сонную.

Я решусь на всё неизвестное, на всё безрассудное, —

в море брошусь, густое, зловещее, — и спасу тебя!..

Это будет сердцем велено мне, сердцем велено…

Но ведь ты же сильнее меня, сильней и уверенней!

Ты сама готова спасти других от уныния тяжкого.

Ты сама не боишься ни свиста пурги, ни огня хрустящего.

Не заблудишься, не утонешь, зла не накопишь.

Не заплачешь и не застонешь, если захочешь.

Станешь плавной и станешь ветреной, если захочешь…

Мне с тобою — такой уверенной — трудно очень.

Хоть нарочно, хоть на мгновенье, — я прошу, робея, —

помоги мне в себя поверить, стань слабее.