Сандро, не плачь! (СИ)

— С какой стати? Что, чёрт возьми, происходит с твоей чокнутой подружкой?! — тщательно проговаривая слова, вопросил он, едва сдерживая бешенство. Поцелуй всё ещё горел на его губах — короткий, острый, пронзительный, пряный… будто отравленный.

— И в самом деле, Климова, отстань ты от него, — удивлённо пробасил Жорка. — Почему это именно Саня дожен ей сопли утирать? Он ей, прости, ни сват, ни брат… А у Кети, по ходу, просто ПМС — психанула на пустом месте, типичное бабское дело…

Вечер, разумеется, был безнадёжно испорчен — так же, как и настроение. Однокурсники с опаской поглядывали на Белецкого и осторожно перешёптывались. Он понял, что банально мешает сейчас им всем вдоволь перемыть ему кости, посудачить-погадать о том, что произошло, и решил осчастливить страждущих — просто уйти.

Его не останавливали. Только Жорка на прощание навязал свой номер телефона и взял с Белецкого клятву не пропадать.

На улице хлестал дождь. Ночной летний ливень… Отражения фонарей дрожали и переливались в лужах на асфальте. Вместо того, чтобы быстрее идти к машине, Белецкий запрокинул голову и подставил разгорячённое лицо небесным струям. Ему показалось, что они ледяные… но это было даже хорошо сейчас. Именно то, что нужно.

Дождь смывал остаточные воспоминания о том поцелуе, не оставляя ни следа горечи, сожалений или стыда. Белецкий поднял руки и тщательно вытер ладонями мокрое лицо, точно умылся. Он не врал, когда говорил Кетеван о том, что ему всё равно. Да, её поступок сбил его с толку и взволновал, но… это ничего не значило. В груди ничего не дрогнуло и не отозвалось на её поцелуй. Там всё просто молчало. Словно и не Кети его поцеловала, а какая-то обезумевшая мимолётная фанаточка — сорвала силком поцелуй и растворилась в толпе. Только всё ещё свербела мысль, что его пытаются каким-то образом использовать… но это не имело ничего общего с любовным томлением и романтическими мечтами. Ему не нужна была эта женщина. У него уже была другая. Своя…

Он даже не слишком удивился, когда увидел Кетеван. Она сидела на автобусной остановке, совсем недалеко от ресторана — одинокая, вымокшая с ног до головы, зарёванная и несчастная…

Белецкий обречённо притормозил, понимая, что, несмотря ни на что, не сможет вот так уехать, и распахнул дверцу со стороны пассажирского сиденья.

— Быстро в машину! — скомандовал он. Кети поднялась, обхватив себя за плечи руками, и медленно приблизилась. Мокрая одежда облепила её настолько бесстыдно, что он тут же отвёл глаза. Не потому, что его это как-то задевало. Просто не хотел её смущать. Если, конечно, она в состоянии была думать в данный момент о смущении…

Она села в салон. Он включил печку, чтобы Кетеван хотя бы немного обсохла. Бедняга дрожала так, что у неё в буквальном смысле зуб на зуб не попадал от холода. Белецкий искоса взглянул на неё и вдруг понял, что сейчас, в данный момент, у неё просто нет сил хитрить, изворачиваться и притворяться, ведя какую-то двойную игру. Она — такая, какая есть, словно этим дождём с неё напрочь смыло всю фальшь и шелуху… Она расскажет ему абсолютно всё.

— Ну, что у тебя стряслось? Выкладывай, — со вздохом произнёс он. Продолжая всхлипывать, Кетеван повернула к нему заплаканное лицо и выдохнула одной короткой резкой фразой, словно пуля просвистела:

— Мой сын умирает. 

***

Домой он вернулся уже под утро.

Квартира была пуста. Он неоднократно звонил Галинке, но она не брала трубку, и все его последующие сообщения о том, что он, вероятно, задержится, остались без ответа. Тогда Белецкий решил, что жена просто уже спит, но теперь, очутившись дома, он с порога понял, что здесь никого нет. Это была особенная тишина. Её невозможно было ни с чем перепутать.

Когда же он зажёг всюду свет и прошёлся по комнатам, то обнаружил, что Галинка исчезла не просто так.

Она собрала чемодан и уехала. 

ЧАСТЬ 3

Теперь наоборот. Мне сорок,

А клёну и берёзе — шестьдесят.

И я сквозь ветви так же пялю взгляд,

Как одурманенный ребёнок,

Туда, где нет домов до горизонта,

Где поезда и лес — граница фронта,

И небо нераздельное над ним.

Туда — мечты, гудки, салютов море,

И понимание, что будет много горя,

Но это где-то впереди, чёрт с ним.

Теперь со мной оно, и Он со мною.

Несчитаны ошибки за спиною.

Что, Господи, с собой я натворил?..

Квартира номер семьдесят шестая —

Как год рожденья. Осень золотая,

И первый снег на листья повалил…

Даниил Страхов

1995 год, Москва