Сандро, не плачь!

- Не думай об этом, - отмахнулся он. - Самое главное, что тебе он пришёлся по душе. Тебя это ни к чему не обязывает, - добавил он зачем-то, хотя, положа руку на сердце, многое отдал бы за то, чтобы заставить её почувствовать себя хоть капельку чем-то обязанной ему.

- А ведь я тоже приготовила для тебя подарок! - спохватилась Кетеван и расстегнула свою сумочку. - Целый месяц над ним корпела, между прочим - цени мою жертву, - и смущённо улыбнулась, давая понять, что шутит.

Это был шарф. Тёплый шерстяной шарф, который она связала для него своими собственными руками...

- Чтобы он всегда согревал тебя в морозы, - добавила она, искренне любуясь своим творением и уже пытаясь завязать шарф на его шее, чтобы взглянуть, как он будет смотреться.

А Белецкого вдруг будто озарило. Точнее - торкнуло. Он увидел себя и Кетеван со стороны: оставшись вдвоём в пустой комнате в новогоднюю ночь, они дарят друг другу подарки, её руки обвивают его шею... А между тем, Аслан по-прежнему существует, он никуда не делся. Это о нём она мечтает, о нём плачет, его имя шепчет перед сном и пишет на бумажке, загадывая заветное желание...

Он резко отбросил руки Кетеван, буквально оттолкнул её от себя.

- Сандро, что... что случилось? - опешила она. - Тебе не понравилось?

- Ты бы мне ещё рукавички связала, - со всей язвительностью, на которую только был способен, произнёс Белецкий. - Как младшему братику, чтобы не простужался и сопельки не текли. Как ты тогда обо мне сказала?.. Швило?.. Ну, так “швило” и есть... Ребёнок. Дитятко неразумное. Ты же именно таким меня воспринимаешь? И Аслану своему так про меня рассказываешь? - он распалялся всё больше и больше. - Или вы вообще обо мне не говорите? Хотя да, кто я такой, чтобы даже упоминать обо мне... Кто-то вроде евнуха в чужой спальне! Абсолютно безгрешный и безопасный, очень удобный "друг"... Да только вот я ни хрена не евнух, слышишь?! И ты даже представить себе не можешь, что я мечтаю сделать с тобой... и как...

- Дурак, - обиделась Кетеван, бледнея на глазах. Развернулась, чтобы уйти, но он уже опомнился и ужаснулся тому, что сказал. Сделал быстрый шаг, преграждая ей дорогу, и притиснул девушку к стене. Жёстко, почти грубо. Она затихла и смотрела на него испуганно. Он взволнованно дышал, не отрывая взгляда от её губ. “Поцеловать... надо сейчас же её поцеловать”, - стучало у него в висках, но он всё не решался. Хотя знал, интуитивно чувствовал, что если захочет и сделает это - она не оттолкнёт его в данный момент. А впрочем, плевать. Если бы он действительно решился поцеловать её, ему было бы абсолютно всё равно, даже если бы она сопротивлялась и кричала.

...Он не стал этого делать. Отступил назад, выпуская Кетеван из захвата, и понял, что силы его совершенно оставили.

- Чего ты хочешь от меня, Кети? - выдохнул он с отчаянием, привалившись спиной к стене, медленно опустился на корточки и прикрыл в изнеможении глаза. - Ты же видишь, ты прекрасно знаешь, как я к тебе отношусь. Зачем ты меня приручила? К чему все эти игры? Взгляды? Прикосновения и объятия? Подарки?! - он изо всех сил сдерживался, боясь позорно разрыдаться, как малый ребёнок. Вот тогда действительно получится самый настоящий “швило”...

- Если ты и в самом деле видишь во мне просто друга... то отпусти меня, пожалуйста. Не давай надежды. Не режь по живому...

Она аккуратно присела на корточки с ним рядом и осторожно провела ладонями по его щекам.

- Сандро...

Белецкий открыл глаза.

- Я так больше не могу... - прошептал он.

- Я не хотела, чтобы так вышло, - пролепетала она растерянно и виновато, с болью всматриваясь в его синие глаза, потемневшие от долго сдерживаемых, так и не пролитых слёз. - Я... совсем запуталась.

- Запуталась? - переспросил он.

- Да, я... я не знаю, что к тебе чувствую. Я люблю Аслана, но... ты мне тоже нравишься... правда... - выдохнула она. Ресницы её задрожали. - И меня это пугает. Я понимаю, что не должна... что это неправильно...

- Почему - неправильно? - заорал он, меняясь в лице. - Да что здесь неправильного?! Тебя тянет ко мне, меня... ты и так в курсе, так в чём проблема?!

- В том, что я люблю Аслана, - внезапно разозлившись, тоже закричала она, испепеляя его гневным вглядом. - Люблю! Слышишь? Только его одного! И буду любить до самой смерти!!!

“Но я другому отдана, - я буду век ему верна”, - некстати всплыли у него в голове пушкинские строки.

- Ну и катись ты к дьяволу, - выдохнул Белецкий устало, поднимаясь. Он словно подвёл для себя некую условную черту. Поставил точку. И в голове, и в сердце была мертвенная пустота. Ледяная стылость.

Вот и поговорили...

Он не помнил, как добрёл до комнаты Жорки, нашёл там на кровати в груде верхней одежды, сваленной друг на друга, свою куртку, как спустился по лестнице и вышел в ночь...

Перед тем, как дверь общаги за ним захлопнулась, в спину выстрелили строки из песни “Агаты Кристи”:

- Но я устал, окончен бой, беру портвейн, иду домой.