Сандулеак 69-202

Арес внимательно оглядел каждого из них. Они все были готовы без пререканий сделать всё, что он им прикажет. Или то, что им скажут сити. Дариос и оба техника подошли гуськом к нагревателю, укутались в свои накидки и сели в снег. Даже с такого близкого расстояния они выглядели как маленькие сугробы. Замерев без движений, они были практически невидимыми. Оставалось надеяться, что Дариос был также прав и в том, что накидки изолировали инфракрасный свет. Арес закрыл дверь павильона, подошёл к его восточному углу и, также завернувшись в накидку, сел за наметённый ветром снежный занос и съёжился.

*****

Спустя шесть минут он увидел аэрочелноки ситей, двумя маленькими точками появившихся высоко в небе. Арес быстро достал монокуляр и приложил его к левому глазу. На огромной скорости челноки бесшумно приблизились к пустырю и перешли в пикирование, и только тут их нагнал гром рассечённого воздуха. Как стервятники челноки ринулись вниз, с низким рокотом разрывая воздух. В километре от павильона они на высоте трёх метров внезапно остановились, и воздушная волна с глухим рокотом ударила в землю, взметнув шквальный снежный вихрь. Пока он улёгся, а эхо ослабло, челноки выровнялись в парящем полёте один за другим. Они были небольшими, неопределённого коричневого цвета и выглядели как злые сплющенные жабы. Они парили теперь совершенно беззвучно, их двигатели были судя по всему или магнитными или антигравитационными.

Выдвинулись посадочные подпорки, челноки повернулись боком к павильону и бесшумно опустились на землю. На левой стороне заднего откинулась узкая лестница. На мгновение Арес заметил мерцание воздуха в люке. Оно сразу же пропало. Две секунды спустя он уловил короткое мерцание посередине лестницы. Потом он увидел две высокие прозрачные зеленоватые тени – но только потому, что они слегка искривляли косые лучи вышедшего из-за облака солнца. Обе тени встали рядом друг с другом перед носовой частью переднего челнока. В люке заднего снова замерцало и ещё две тени спустились по лестнице. Как и первые две, они встали перед передним челноком, но перед его кормой.

Как только они замерли, от переднего челнока откинулась лестница и опустилась между обеими парами. Едва она дотронулась до земли, как над каждой из четырёх зеленоватых теней воздух заклубился и сжался в маленький светлый шар из чистой энергии. Одну секунду шары ослепительно светились на высоте двух метров, потом вытянулись в подрагивающие округлые молнии и стремительно побежали по контурам прозрачных зеленоватых теней к земле. При этом тени стали сначала мутными, потом уплотнились в стройные силуэты и после этого превратились одна за другой в ситей.

Даже на таком почтительном расстоянии они выглядели обольстительно. Их плотно прилегавшие к телу комбинезоны подчёркивали их тонкие фигуры с ярко выраженными бёдрами, талиями и грудями. Тугие мускулы не выпирали, но натягивали материю комбинезонов, которые полностью облекали ситей, переходя вверху в заострённые капюшоны, скрывавшие волосы. Лица ситей были закрыты масками. Слегка отличаясь друг от друга в мелких деталях, они у всех четырёх ситей выглядели как кукольные, но очень изящные женственные лица. Но бездушная застывшая неподвижность масок, бездонная чернота в огромных, слегка вогнутых, глазных отверстиях, лишь слегка обозначавшиеся носы и гротескно маленькие узкие щели ртов сводили на нет прелестное явление их тел, раскрывая в великолепно выглядевших ситях естество лютых извергов.

Арес перевёл монокуляр на их оружие. У каждой сити на левом боку висел на поясе с массивной пряжкой меч. Больше полутора метров длиной, они отличались от меча сити-посланницы, имея не выгнутые, а прямые двусторонние клинки с незаточенной частью, двуручную рукоять с круглым навершием и с гардой в форме перекрестия. Это были мечи для дальнего боя, называвшиеся немецким словом цвайхендер – двуручник. Для ближнего боя сити имели короткие кинжалы. Справа на поясе каждой сити висели бумеранг и метатель сети. Наперекрест за спинами они несли лучемёты. Одна сить держала в правой руке металлический чемодан серебряного цвета. Каким-то образом он усиливал впечатление безжалостно-грозного обличия ситей.