Санек 3

Уезжал снова на поезде вместе с телохранителями, но вот багажа в этот раз вез с собой запредельно много, что по идее должно было вызвать кучу неудобств. Но нет. Оказывается, если надо, то решается этот вопрос на раз и практически без участия пассажира. Но это ладно. Я никогда не страдал хомячеством и всегда путешествовал, можно сказать, налегке. В этот раз так не вышло, пришлось тащить с собой кучу груза. А все потому, что собирали меня за границу все те же два аксакала — Орджоникидзе и Ворошилов. Что тут говорить, как-то незаметно мы с ними сдружились, если это можно назвать дружбой. Скорее они опекали меня, как родного. Так вот о грузе, который в итоге путешествовал вместе со мной. Эти двое настояли, чтобы я забрал с собой меха, которые подарили мне дед и односельчане, когда я гостил в родной деревне. Потому что я невзначай упомянул в разговоре, что Кристине эти меха были бы к лицу. Так-то они знали о моем телефонном романе, но не воспринимали его всерьез, а тут почему-то воспылали желанием помочь в отправке меха вместе со мной. Когда начали выяснять, как это сделать, и узнали, что в моем случае больших проблем не предвидится, они словно задались целью отправить со мной что только можно и нельзя тоже. Орджоникидзе притащил три ящика грузинского вина, можно сказать, в ассортименте и два ящика армянского коньяка. Но Ворошилов пошел дальше.

Я не знаю точно, как он это сделал, но груза у меня стало больше в разы. От него я получил пару бочонков соленой красной рыбы и два бочонка икры: один — с красной, добытой из чавычи, другой — с черной осетровой. Как он уверял, все свежее, только-только доставленное с Камчатки и из Астрахани. Когда я попытался отказаться от счастья тащить за собой все это, аксакалы в один голос начали меня убеждать, что если сам не съем, то в подарок моим буржуйским друзьям такие деликатесы будут самое то. Так и не смог я отбояриться от всего этого, пришлось махнуть рукой и понадеяться, что по дороге оно само где-нибудь потеряется. Правда, мои телохранители отнеслись к этому всему очень ответственно, решили сами проконтролировать погрузку и пообещали присмотреть за ним во время пересадок.

Уже перед отбытием приехавший меня проводить Ворошилов достал откуда-то еще и огромную корзину с разными копченостями, банкой соленых огурцов и парой бутылок водки. Отдал это телохранителям, сказав, что как опытный путешественник он точно знает, что продукты в дороге лишними не будут. Рассказываю все это в подробностях, потому что такое отношение от не самых последних людей в стране, да еще и в такое время, когда продукты в жесточайшем дефиците, ну очень дорогого стоит. И я сейчас говорю совсем не про деньги, если вдруг кто не понял.

В Берлине я поймал состояние дежавю. Снова обнаружил за собой слежку. Вернее, обнаружил ее не я, а один из телохранителей. Я сразу подумал: неужели снова придется обрубать хвосты?

Не пришлось. Следившие за мной люди поняли, что обнаружены, и один из них внаглую подошел ко мне. Я, честно сказать, неслабо удивился такому поступку. Но подошедший невзрачный мужик успокоил меня, в двух словах объяснив, что им приказали присмотреть за мной в дороге и оградить меня от нежелательных эксцессов. Поэтому попросил просто не обращать на них внимания. Такая опека будет только на территории Европы, как только сяду на корабль до Америке, она закончится.

С одной стороны, такая забота радует, с другой, тот, кто устроил это, мог бы и предупредить меня, чтобы я лишний раз не нервничал. Но что теперь, раз уж так сложилось, пусть будет, не поднимать же из-за этого шум.

Во Франции сразу что-то пошло не так. На вокзале меня почему-то встречала только жена Пьера, хотя мы договорились с ним, что именно он меня встретит. Уже в машине она объяснила, что Пьеру срочно пришлось уехать в Голландию по каким-то неотложных делам, поэтому ей пришлось меня встречать. После объяснений, почему так вышло, она вдруг завела со мной в высшей степени странный разговор. Я вроде обратил внимание, что мы почему-то поехали не в сторону их дома, но, честно сказать, пребывая в предвкушении встречи со своей зазнобой, не особо прислушивался к щебету будущей тещи. Но одна ее фраза заставила меня сосредоточиться на этом разговоре. А произнесла эта женщина ни много ни мало:

— Александр, я тебя умоляю, не заставляй страдать мою девочку.

До меня дошло не сразу, но, когда дошло, я включился и уже слушал очень внимательно. По словам жены Пьера, за время, прошедшее с последней нашей встречи, Кристина успела увлечься очень хорошим мальчиком из правильной семьи. Поэтому ее мама убеждала меня не портить жизнь девочке и отступиться. Это я рассказываю коротко, на самом деле ее монолог был очень долгим, и мы даже успели доехать до небольшой, уютной на вид площади, где и остановились. Она попросила меня не выходить из машины и немного подождать, тараторя при этом без остановки. Рассказывала, как сейчас Кристина счастлива и как ей хорошо с новым другом.