Саня Дырочкин — человек общественный

Федя надавил на бугорок пальцем, но бугорок не поддавался. Тогда Федя стал камушком надавливать на подоконник.

Р-раз! Коробочка открылась, и из неё что-то выпало.

Севка метнулся к Феде и схватил то, что выпало. Мы даже не успели разглядеть, что же он хватает.

— Ребята! — волновался Севка, разглядывая что-то. — Здесь… здесь… орден!

Все окружили Севку.

— Но чей?! Кто у вас мог быть героем?! — спрашивали то я, то Мишка, то Федя.

— Не знаю, ничего не знаю, ребята.

Севка стоял потрясённый.

— Может, это дедушкин орден? — сказал Мишка Фешин. — Пошли поговорим с ним.

— К нему нельзя, бабушка предупреждала, — напомнил ребятам Севка. — Только рассердим, а узнать — ничего не узнаем.

Стали думать. Конечно, спросить как-то дедушку нужно. Но как?!

— Я знаю! — неожиданно заявила Люська, сияя, как медная кастрюля.

Все повернулись к Удалихе.

— Нужно выкурить твоего профессора из кабинета, — сказала она, — а потом расспросить…

Севка разочарованно сказал:

— Так и знал, что от Люськи умного не услышишь! Как выкурить?! Мы же не курим!

— Нет, Севка, — Люська перешла на заговорщицкий шёпот, — мы его можем выкурить при помощи моей волшебной горжетки.

— ?!

Люська кивнула.

Только теперь все заметили, что горжетки нет на Удалихе и что мы давно не чихаем.

— Я её пока оставила на кухне, раз вам мешаю, — объяснила Люська. — Но сейчас моя горжеточка нам пригодится.

Люська не хотела открывать сразу свои тайные планы.

— Как ты думаешь, Севка, — загадочно спросила она, — дедушка заметит, если к нему подползти в кабинет, когда он пишет?

Байкин расхохотался:

— Если его не щипать и не дёргать, он ничего не заметит!

— Прекрасно! — Люська потёрла ладони. — Тогда нужно тихохонько войти в его кабинет и подложить под кресло горжетку…

— Зачем? — удивились все.

— Как зачем?! Дедушка начнёт чихать, не сможет работать и… выйдет. А мы тут-то его и спросим, — наконец высказала свою «умную» мысль Люська.

— Он уже чихал, но не вышел, — напомнил Севка.

— Это он чихал, когда горжетка была на кухне. А ты представляешь, что с дедушкой будет, когда горжетка окажется у него в кабинете?!

Такое представить не мог даже Севка.

— Но кто войдёт в кабинет? — спросил я.

Идти к дедушке в кабинет с Люськиной горжеткой никто не решался.

— Трусы! — возмутилась Люська. — Тогда я сама войду!

Все с облегчением вздохнули.

Люська сбегала за горжеткой на кухню, сняла туфли и босиком стала медленно продвигаться к кабинету. У дверей Люська немного задержалась, махнула нам на прощание горжеткой.

Все дружно зачихали.

Операция могла сорваться!

Впрочем, в кабинете пока всё было тихо.

Тогда Люська встала на четвереньки и, приоткрыв створку двери, вползла в кабинет к деду.

Мы молчали. Терпение и выдержка — главное в любом опасном деле.

Севка тихонько отсчитывал секунды:

— Восемь… десять… пятнадцать…

Люська не появлялась. В голову лезли разные мысли.

Наконец Люськина голова появилась в проёме двери.

Люська поднялась с четверенек, приотворила дверь и, размахивая руками, метнулась на кухню. Мы за ней.

— Ну?! Почему дед не чихает?! — нервно приставал Севка.

Люська взглянула на часы, как делают разведчики в боевых фильмах.

— Не боись, Бочкин! Скоро начнётся, — небрежно сказала она. — У нафталина тяжёлый запах, он не сразу достигает профессорского носа. Но уж когда достигнет!..

И тут будто бы взорвалось за дверью.

— А-а-апчхи! — крикнул профессор так, что мы присели. — О-а-о-а-а-пчхи-х! — летело по коридору. — Ая-яй-яй-чхи!

Горжетка действовала как нужно!

Дверь распахнулась, и на пороге возник профессор.

Севка побледнел.

— Что — а-а-пчхи! — происходит? — едва успел крикнуть профессор и стремительно полетел в ванную.

Его качнуло от нового чиха.

— Ай-яй-чхи! — пожаловался профессор.

Стало слышно, как он моется в ванной.

— Вот это да! — восхитился я. — Какая бронебойная сила!

А Севка шёпотом прибавил:

— Подложить бы её под дверь ветеринару! С такой горжеткой, Саня, мы бы его взяли голыми руками.

Люська пронеслась в кабинет и тут же выскочила с горжеткой: следы диверсии нужно было замести немедленно.

Тем временем Севка приступил к переговорам с дедом.

— Дедушка, что случилось? Почему ты так расчихался? — хитро спрашивал Байкин.

— Не знаю?! — удивился дед. — Всё было прекрасно. Я работал… И вдруг откуда-то острый запах… А-а-пчхи! — словно бы в подтверждение чихнул профессор, но уже тише.

— Странно, — недоумевал Севка. — А мы ничего…

И Байкин глубоко втянул носом воздух.

— Нет, нет! — профессор сморщился перед новым чихом. — Что-то в квартире случилось! Я не могу работать! Где бабушка? Нужно срочно вызвать бабушку. Чхи!

Севка терпеливо разъяснил деду:

— Бабушка на собрании «родительской звёздочки». У неё важное общественное дело…

— Но и у меня важная работа! — возмутился профессор. — А в моём кабинете сидеть невозможно! Мне как будто подсыпали нафталину. Нужно что-то сделать!

Дедушка осторожно втянул носом воздух и… не чихнул.

— Вроде уже не пахнет, — поразился профессор. — Кажется, я снова могу работать. Что же это было такое?!

И дед торопливо зашагал к своему кабинету.

— Дедушка? — устремился за ним Севка. — Можно тебя задержать? На секунду! Чей это орден?