Санитар

Туда, в лесок, не заманить его. Паша кивнул согласно, снял сумку с плеча, оглянулся, будто искал, где трава помягче, и увидел пенек за деревьями и поваленное дерево рядом.

– Вот, – показал рукой. – Идеальное место.

Пошел вперед. Иванов был вынужден последовать за ним.

– Предупреждаю сразу, – сказал Паша, – из всех документов я привез только один. Самый, можно сказать, безобидный. Но вы убедитесь, что для Ектенбаева это интересно.

Сел на поваленное дерево. Расстегнул сумку. Иванов остался стоять. Он был ближе к платформе, чем Паша. На целых два шага. И думал поэтому, что может спастись.

Паша вдруг наклонился и посмотрел куда-то за спину Иванова, сказал с досадой:

– Ах, черт!

Иванов обернулся поспешно, не увидел ничего необычного, а в следующий миг что-то неприятно ткнулось ему в грудь, под левый сосок.

– Тихо! – сказал Паша. – Иначе не выживешь!

Иванов глаза опустил и увидел нож. Он вдруг ясно представил себе, как сейчас нож войдет в его тело – с хрустом рвущейся кожи и ужасной болью, – и едва не лишился чувств.

– Ты мне не нужен, – сказал Паша быстро. – Мне нужен Ектенбаев.

Журналист молчал.

– Скажешь, где я могу его найти, – и иди с миром, – Паша ткнул ножом сильнее.

Иванов охнул и хотел отступить на шаг, но Паша вдруг наступил ему на ногу и толкнул резко ладонью. Иванов упал. Он был бледнее мела, и на фоне травы это было очень заметно. Паша сел на него сверху, опять ткнул ножом под сосок и сказал равнодушно:

– Ну?

– Я и сам ничего не знаю, – сказал хрипло Иванов.

– Врешь.

– Нет.

– Врешь.

Иванову еще несколько секунд понадобилось на то, чтобы решить, что для него важнее.

– Я не знаю, где он, – сказал. – Поверь мне. Я не общаюсь с ним напрямую.

– Через кого-то, да?

– Да. И если вы хотите, я могу завтра…

– Не надо завтра. Говори, через кого ты связь держишь.

– В кафе "Стрела"…

– Это которое возле вокзала?

– Да, слева там, возле остановки. Так вот в кафе этом работает барменом парень.

– Имя как?

– Не знаю.

– Не знаешь? – удивился Паша.

– В лицо я его знаю.

– Выглядит он как?

– Невысокий, вроде меня. Лет под тридцать. Усики – как у белогвардейского офицера в старых фильмах.

– Он знает, где Ектенбаев?

– Я не знаю этого. Прихожу к этому парню, говорю, что нужен Ектенбаев, и вечером мне звонят.

– Кто звонит?

– Ектенбаев.

– Сам?

– Да.

Вот черт. Дело принимает неприятный оборот.

– А чего же он так прячется?

Иванов промолчал.

– Ты в молчанку-то не играй, – посоветовал Паша. – Себе дороже, поверь.

– Я не знаю ничего.

– Так я тебе расскажу, – произнес Паша дружелюбно. – Не все чисто с этим Ектенбаевым. Да?

Иванов молчал.

– И прячется он потому, что хотя и откупился от суда, а грех за собой чувствует. Да?

– Наверное, – сказал Иванов.

Значит, все так и есть.

– Денег много получил?

– Каких денег? – не понял Иванов.

– За статью свою в газете.

– Не получал я ничего.

– А за что же марался тогда?

Иванов закрыл устало глаза. И Паша воткнул нож ему в грудь, навалившись сверху. Навалился – и тут же отпрянул, чтобы кровью не запачкаться. Нелепо как-то Иванов сейчас выглядел. Некрасиво.

Паша вышел на платформу и через четверть часа уехал с первой подошедшей электричкой.

С вокзала сразу домой не поехал, зашел в кафе "Стрела". Бармен за стойкой ловко орудовал бутылкой и высокими стаканами. Усики у него были ниточкой. Как у белогвардейского офицера в старых фильмах.

Покойный Иванов не соврал.

18

Паша выждал три дня, ровно столько, сколько надо было – по его разумению. Он каждый свой шаг просчитывал и знал, как должен поступать.

Номер телефона бара "Стрела" он узнал в справочной, позвонил из телефона-автомата, попросил бармена позвать.

– Которого? – спросили его.

– Того, что с усиками ниточкой, – ответил Паша и услышал, как на том конце провода его невидимый собеседник крикнул кому-то:

– Тебя, Толик!

Теперь Паша имя этого человека знал и, когда тот трубку взял, сказал деловито-сухо:

– Здравствуй, Толик!

Тот еще только успел ответить: "Здравствуйте", а Паша уже снова заговорил, он вел разговор и точно знал, что за чем говорить должен:

– Так не пойдет, Толик, так мы не договаривались. Я вам бумаги ектенбаевские передал, а результат где? Я ведь не все передал, ты так и скажи Ектенбаеву. Если он шутить со мной вздумал, как бы не пожалел потом.

– Какие бумаги? О чем речь? – Толик растерялся, похоже, и Паша знал уже, что верный тон выбрал, все правильно говорит.

Сказал сухо в трубку:

– Я Иванову бумаги отдал и сказал ему: срок – одни сутки. Трое суток прошло – где деньги? Со мной нельзя так. Я обижусь.

– Иванов не передавал ничего.

Паша и сам знал это. Но суровость в голосе не смягчил, сказал, уже явно раздражаясь:

– Через два часа ответ мне должен быть! Или я оставшиеся у меня бумаги по другому адресу передам! Понял? Я перезвоню.

И трубку бросил. Он зацепил их, кажется, надежно. Несуществующими бумагами они заинтересовались очень, а Иванов неожиданно пропал, и они пребывают в панике. Теперь выясняется вдруг, что Иванов бумаги получил-таки. Вот загадка, попробуй разгадай.

Через два часа Паша перезвонил Толику. Тот говорил голосом тихим и вкрадчивым:

– Я бы с вами хотел встретиться. Для разговора.