Санитар

– Нет! – сказал Паша жестко.

Если уж ты рыбу подсек, то вести ее надо уверенно, слабины не давать, иначе соскочит.

– Я встречусь только с самим Ектенбаевым. С глазу на глаз. Лично.

Толик хотел что-то вставить, но Паша говорить ему не позволил.

– В девять вечера Ектенбаев должен стоять у входа в твою "Стрелу". Один, иначе я не подойду к нему. Вы пытались уже обмануть меня один раз, я вам даю последнюю попытку. Если сегодня ничего не получится – я с вами больше дела не имею.

Положил трубку и вышел из кабины телефона-автомата. До девяти вечера еще была целая вечность. Побродил по улицам, поехал домой. Паша сейчас был абсолютно спокоен. Сам этому удивился – наверное, привыкает. Это как работа для него. Ничего особенного.

Поболтал с бабой Дашей. Та жаловалась на боль в суставах, Паша посочувствовал, спросил, может, лекарство какое от этой напасти есть.

– Могила все вылечит, – сказала баба Даша почти жизнерадостно.

– Рановато вы о могиле-то, – не согласился Паша.

– В самый раз. Человек подготовиться к этому должен.

"Должен, да не всякий, – подумал Паша. – Ектенбаев вон еще сколько прожить собирается, наверное. А жить-то осталось всего ничего".

Взглянул на часы. Ектенбаеву жить оставалось четыре часа тридцать минут. Плюс-минус пять минут. Но это роли не играет. За пять минут не наживешься.

19

К вокзалу Паша приехал без двадцати девять. Уже совсем темно стало, привокзальная площадь освещалась призрачным светом фонарей. Лица людей казались неживыми. Паша пересек площадь, на стоянке такси склонился к открытому окну машины. Водитель подремывал устало, намаялся за день, наверное.

– На Борщаговку едем, друг? – спросил Паша.

– Куда именно?

– К ремонтному заводу.

– Нет, – сказал шофер. – Места там глухие. Клиентов даже днем не сыскать. Назад пустым буду ехать. Холостой пробег, – и развел руками.

– А если я плачу?

– Денег не хватит.

– У меня хватит.

– Тогда садись.

Часы показывали без десяти девять.

– Только мы по дороге в одно кафе заскочим, – сказал Паша.

– Ну, начинается, – протянул шофер недовольно. – Мы так с тобой не договаривались.

– А оно здесь, кафе-то, – сказал Паша примирительно. – "Стрела". Знаешь?

– Знаю.

– Подъезжаем, я туда на минуточку заскакиваю – и едем дальше.

– Две минуты жду, – сказал шофер, все больше мрачнея. – И уезжаю.

– Договорились.

Над входом в "Стрелу" помигивали лампочки. Секунда света, секунда тьмы. У двери стоял кто-то, но лица Паша не рассмотрел. Сказал шоферу, напрягаясь:

– За углом останови.

Повернули, остановились. Паша сунул в ладонь шоферу купюру:

– Чтоб не думал, что я убегу.

И сумку тоже в машине оставил. Нож в карман переложил. Остановился, прежде чем из-за угла выйти, взглянул на часы. Без трех минут. Вышел из-за угла вразвалочку. Тот, у входа, все так же стоял неподвижно и головы даже не повернул, когда Паша появился. Паша за его спиной встал, нож в кармане сжимая, но не доставал его пока, произнес негромко:

– Ектенбаев…

То ли спрашивал, то ли утверждал. Человек обернулся, спросил удивленно:

– Что?

Пьяный. И не Ектенбаев.

– Ничего, – сказал Паша. – Все нормально.

Только теперь, стоя рядом с незнакомцем, он увидел, что тот шатается.

– Что-то плохо мне, – сказал пьяный. – Просто жуть.

– Да, брат, бывает, – согласился Паша.

– Ты не поможешь мне?

– Чем?

– За столик бы мне, в кафе.

– Чушь, – сказал Паша. – Тебя там вконец разморит. Здесь побудь, на воздухе.

Пьяный вдруг упал неловко, подогнув руку. Открылась дверь кафе, кто-то вышел и встал за Пашиной спиной. Паша обернулся резко. Лампочки над входом вспыхнули в очередной раз. Лицо у человека было скуластое. И разрез глаз – азиатский.

– Так это ваш друг? – сказал Паша спокойно и показал на лежащего человека.

– Почему же мой? – спросил настороженно азиат.

– Вы же Ектенбаев, наверное?

Паша фразы произносил как по-писаному, он почему-то знал, что именно так говорить надо, а не иначе.

– Подходит ко мне и спрашивает: "Это ты Ектенбаев?" Я ответить ничего не успел, а он вдруг завалился. Пьяный, что ли? Или почувствовал себя нехорошо?

Ектенбаев разволновался отчего-то, сделал шаг вперед и склонился над лежащим. Паша его ножом ударил в тот самый миг, когда лампочки в очередной раз гасли. И уже в темноте наугад еще дважды ударил, чтоб наверняка, и побежал за угол. Когда свет вспыхнул, Паши уже не было у входа, он в такси садился и говорил, запыхавшись, будто после стометровки:

– Вот и сделали все дела. Едем.

– Едем, – согласился шофер и завел двигатель. – Последний пассажир ты у меня сегодня.

– А чего же так? – озаботился Паша.

– Хватит. Всех денег не заработаешь, – вздохнул. – А хотелось бы.

– Семья, да? – догадался Паша.

– Не то слово – семья. Три дочки, это говорит тебе о чем-нибудь?

– Ага, – сказал Паша. – Приданое всем троим нужно, да?

– То-то и оно. Чтоб перед людьми не было стыдно.

– А что же ты на парней не расщедрился?

– Это не я, – сказал шофер. – Это жена сплоховала.

– Да ну? – не поверил Паша.

– Конечно, жена. Я со своей стороны все сделал, что от меня зависело.

– А что от тебя зависело?

– Зачать.

– Да, – сказал Паша. – Нелегкое дело. Не надорвал здоровье-то на этом?