Санитар

– Ох, ну чтобы только так потом не получилось, что мне нет бензина, а кому-то есть!

И Барзыкин понял, что ради фразы этой единственной весь разговор и состоялся. Внешне своей догадки не выдал, пожал плечами, сохраняя равнодушие.

– Если бензина нет, Дмитрий Николаевич, так его ни для кого нет. Вы уж извините, – и руками развел.

Больше они к этой теме не возвращались. Поужинали, разговаривая ни о чем, Барзыкин вдруг на часы взглянул и засобирался.

– Поеду я, – сказал. – Завтра с раннего утра начнутся хлопоты.

– Что-нибудь особенное?

– Нет. Обычные хлопоты. Текучка.

Подбельский гостя проводил вниз, но на улицу не вышел. Остановился в холле, руку Барзыкину пожал. "Боится", – понял Барзыкин. Ему опять показалось здесь холодно и неуютно. Кивнул на прощание и поспешно вышел.

Подбельский вернулся к себе. Начальник охраны скользил за ним безмолвной тенью. Одиноко. Очень одиноко. Он один против Ачоева. И никого рядом. Кольнуло где-то в сердце. Подбельский скривился непроизвольно.

– Что случилось? – встревожился Виталий.

– Нормально все, Виталик. – Подбельский даже улыбнуться смог. – Все нормально. На пять баллов.

Помолчал.

– Ты домой езжай. Поздно уже.

– Завтра – как обычно?

– Да. К восьми приезжай.

Подбельский свой деловой дневник на нужной странице открыл.

– Ого, – сказал. – Дел-то завтра сколько.

День был плотно расписан – минута за минутой. До позднего вечера.

Но утром, без четверти девять, Подбельского у офиса должен был Костик поджидать. Только Подбельский об этом еще не знал ничего. Не записано это было в дневнике.

51

Михаил за Костиком без десяти восемь приехал. Вошел в дом, дверь незапертой оказалась, и в комнате увидел Костика. Тот сидел за столом и ел батон, запивая кефиром. Голову на шум повернул, сказал буднично:

– А, это ты. Кефир будешь?

Никаких эмоций. Может, рисуется?

– Нет, спасибо, – отказался Михаил и рукой махнул нелепо как-то, словно муху отгонял, а в глазах при этом двоилось.

– Хороший кефир у вас, – все так же буднично сказал Костик. – У нас не такой.

– Неужто в Москве хуже?

Костик на этот вопрос голову повернул и на собеседника посмотрел долгим, задумчивым взглядом.

– У вас лучше, – сказал после паузы.

Михаил понял вдруг, что эта пауза означала – Костик вовсе и не из Москвы мог быть. Хотелось спросить, где тот живет, но что-то удерживало. Костик тем временем кефир допил, а батона кусок еще оставался, и он этот кусок рассматривал с сожалением – жалко было оставлять. Вздохнул, в сторону отложил.

– Восемь уже, – напомнил Михаил.

– Без трех, – поправил его Костик, даже не взглянув перед тем на часы, и это удивительно было, но опять ни о чем спросить Михаил не решился.

Костик из-за стола поднялся и потянулся с удовольствием.

– Папа нам для твоего номера машину другую выделил, – похвастался Михаил.

Костик ничего не ответил, словно не слышал, отвернулся к дивану, на котором стояла раскрытая сумка, и над сумкой той склонился, а через мгновение обернулся, и в его руках Михаил увидел автомат. Коротенький, весь угловатый какой-то, на брусок похожий. Даже два бруска – Костик их соединил одним движением, и получился автомат с рукояткой. Костик все делал размеренно и совсем не страшно, но все равно у Михаила в горле пересохло. Он и в лице, наверное, сейчас переменился, да только Костик на него не смотрел вовсе, своими мыслями занят был. Подумал, достал из сумки легкую куртку, надел.

– Едем? – предложил.

Михаил первым вышел из дома, сел в машину и в руль вцепился с ожесточенным выражением лица. Он нервничал неимоверно и не очень хорошо себя контролировал сейчас. Костик шумно сел на заднее сиденье, Михаил обернулся и увидел автомат, тот из-под куртки выглядывал. Костик его взгляд перехватил, куртку запахнул и засмеялся:

– Эй, ямщик, гони-ка к "Яру"!

Фраза какая-то известная, но Михаил никак не мог вспомнить, откуда она, мучительно не мог вспомнить, и так от собственного бессилия страдал, что лоб нахмурил до глубоких морщин. Включил первую передачу, сцепление бросил излишне резко, машина задергалась, трогаясь с места.

– Э-э, браток! – сказал с заднего сиденья Костик. – Плохо спал, да?

Он Мишино отражение в зеркале заднего вида рассматривал, но Михаил с ним взглядом встретиться почему-то боялся и таращился старательно на дорогу, будто дело не утром происходило, а вовсе даже наоборот, ночью глубокой, когда не видно ни зги.

– Ты спокойно поезжай!

Миша зубы сцепил.

– И не гони, – сказал Костик. – А не то встретимся с гаишником каким-нибудь. Плохая примета.

– Плохая? – переспросил Михаил и облизнул сухие губы.

– Ага, – подтвердил его пассажир. – Такая примета – к смерти.

Михаил в его отражение взглядом стрельнул, но так и не понял, всерьез ли тот говорит.

Теплый воздух вырвался через открытое окно. Михаил левую руку вдоль дверцы свесил, поймал ладонью упругий встречный ветерок.

– Пыльно у вас как-то, – сказал Костик.

– А у вас?

– У нас не так.

– "У нас" – это где? – решился Михаил.

– В Кобелях, – засмеялся Костик. – Ты за дорогой лучше следи, Штирлиц.

Михаил обиделся и больше ни о чем спрашивать не стал.

Подъехали к перекрестку, остановились.