Санитар

Подбельский глаза поднял и так на Пашу взглянул, что тот понял – не то сказал.

– Ты и без оружия парень что надо, – усмехнулся Подбельский угрюмо.

Показал рукой – иди.

Паша вышел из номера и нос к носу столкнулся с Виталием Викторовичем. Тот его и поджидал, похоже, потому что сказал сразу же:

– Твое место здесь, – и на кресло показал рукой.

Кресло уже пустое было. Охранник с красными глазами получил-таки возможность забыть о бдительности на время.

– Чужого никого сюда не пустят.

Начальник охраны сейчас о том говорил, что вокруг еще есть охрана и Паша не один здесь.

– Но ты не зевай и ни одного человека не пропускай к Подбельскому без его или моего разрешения.

Паша кивнул молча.

– Не дремать, не курить, не отлучаться.

Виталий Викторович показал на кнопку в стене:

– Нажмешь, если я понадоблюсь.

Сухо разговаривал. Недобро как-то.

– Я только спросить хотел, – произнес Паша.

Глаз не опускал. А чего ему бояться этого человека?

– Вы всегда так разговариваете со мной…

– Как? – быстро спросил начальник охраны, сухости в голосе не убавив нисколько.

– Будто мной недовольны.

– Не я тебя брал на работу, Барсуков.

– И что же с того?

– Ничего. Мне тебя в охрану дали – я с тобой работаю.

– А сами меня не взяли бы, да? – осенило Пашу.

– Это не имеет значения.

А по глазам было видно – не взял бы.

– Еще будут вопросы?

– Нет, – сказал Паша.

Виталий Викторович развернулся и через несколько мгновений исчез, некоторое время только слышны были удаляющиеся шаги. Паша подошел к двери неслышно, остановился. Он знал – за дверью находится Подбельский. Совсем рядом. Сердце сжалось. Это всегда случалось, когда Паша волновался.

59

Никто не появлялся на этаже, на котором Паша дежурил. Унылую, обволакивающую тишину Паша вдруг ощутил почти физически и даже вздрогнул, так ему муторно стало. Повел взглядом вдоль длинного коридора. На улице вечерело, и под своды здания подкрадывался сумрак. Краски поблекли, и все вокруг приобрело сероватый оттенок.

Паша у кресла встал и прошелся бесшумно по мягкой дорожке. У двери, за которой Подбельский должен был находиться, остановился, вслушиваясь, но не донеслось ни звука. Он задумчиво разглядывал кнопку в стене – нажми, и появится Виталий Викторович, разрушит своим появлением воздвигнутую каким-то злым магом ватную стену тишины. Паша до кнопки дотронулся легонько пальцем, но нажимать не стал, погладил осторожно, будто это было живое существо. И едва руку от кнопки убрал – услышал шаги на лестнице. Кто-то поднимался на второй этаж – неспешно и грузно. Паша у двери в номер Подбельского встал вполоборота и замер, не опуская глаз с входа на лестницу.

Появился Виталий Викторович, но не один, за ним следом шел высокий немолодой мужчина, одет он был модно, но неряшливо как-то, узел галстука опустился вниз и был в сторону сдвинут, и едва Паша успел подумать, что никак эти краснопиджачные не научатся толком одежду носить, как вдруг распахнулась дверь и Подбельский вывалился оттуда с блаженно-радостным выражением лица, обхватил незнакомца руками и забормотал добродушно:

– Юра! С приездом!

От новоприбывшего на Пашу пахнуло дорогим одеколоном и хорошим коньяком. Насчет коньяка Паша не ошибся, потому что Юра забасил что-то в ответ, и стало видно, что он сильно нетрезв. Виталий Викторович стоял с каменным выражением лица.

– Юра, заходи, – сказал Подбельский и в глубь номера показал рукой. – Я здесь теперь обретаюсь.

– Вот так хоромы у тебя, – хохотнул гость. – Целый дворец. А я до сих пор в своей пятикомнатной теснюсь.

Они вошли в номер, и Подбельский дверь закрыл. Он так себя вел, будто никого здесь больше и не было – ни Паши, ни начальника охраны. Виталий Викторович развернулся и ушел, не сказав ни слова, а через несколько минут появился вновь, но уже с картонной коробкой в руках, из которой торчали горлышки бутылок и какая-то снедь. В номер он вошел без стука, но дверь, войдя, за собой прикрыл плотно, и опять у Паши в душе заскребли кошки. Из номера теперь до него доносились приглушенные звуки разговора, но это не помогло Барсукову избавиться от ощущения собственной ненужности. Это угнетало его и не давало распрямиться. Виталий Викторович еще пару раз уходил и возвращался, но Паше ни слова не сказал и не взглянул даже ни разу. В этом спектакле Паше, похоже, досталась роль человека из массовки. Роль без слов, просто стоять истуканом.

В очередной раз из номера выходя, Виталий Викторович дверь прикрыл неплотно. Так торопился, что не закрыл ее и ушел, а Паша, мимо проходя неслышно, уловил обрывок фразы:

– …дела серьезные пошли, Юра…

Голос принадлежал Подбельскому. Паша у косяка остановился и замер. В нем сейчас проснулось почти детское любопытство.

– Может, ты преувеличиваешь? – Это уже Юра басил.

– Куда уж там преувеличивать – киллера подослали.

– Чего хотят от тебя? Подмять?

– Подмять, да. Это моя территория, Юра. Я здесь хозяин. И я об этом знаю, и они об этом знают. И нам не ужиться.

– Они не хотят делиться? Или ты сам не хочешь этого?

– Никто этого не хочет. Предложили мне в долю войти…

– О!