Санитарный день

Они сидели за кухонным столом — Ит и Скрипач напротив друг друга, Дана — в торцевой части, ближе к двери. Скрипач курил уже, кажется, четвертую сигарету подряд, и останавливаться не собирался. От его обычной веселости не осталось и следа, глаза лихорадочно блестели, а ещё — Ит это заметил почти сразу — Скрипач время от времени смотрел на вешалку, что рядом с раковиной. Там висело полотенце, обычное кухонное полотенце, а Ит слишком хорошо помнил, что было со Скрипачом на Терре-ноль после гибели Кира, и сколько полотенец в результате превратились в лохмотья. Потому что Скрипач их рвал. Брал, и разрывал на кусочки, машинально. Да, такая форма невроза. Боже, сколько же лет назад это было… Было, и прекратилось только после того, как он, Ит, раздобыл для Скрипача пропаянную цепочку, которую можно было дергать, пытаясь разорвать, хоть сколько, пайка держалась крепко.

— Лучше, наверное, начать издали, — Ит сел поудобнее, и тоже вытащил из пачки сигарету. — Дана, скажи, ты видела животных в зоопарке?

— Да, разумеется, — кивнула та. — Кто же их не видел.

— Каждому животному требуются свои, особенные условия содержания. И это не только температурный режим, не только определенная влажность, не только степень освещения или наличие укрытий, не только размер клетки. Существуют виды, особи которых без контакта с себе подобными очень быстро хиреют и чахнут, даже если все вышеперечисленные условия для них созданы. К высшим животным это, разумеется, тоже относится. Hominidae, разумеется, высшая, то есть человек, тоже является существом социализированным, групповым, недаром одним из самых страшных наказаний для преступников является содержание в камере-одиночке. И не надо думать, что контакт с представителями своей группы сводится только к коммуникации, нет. Мы считываем, находясь в среде себе подобных, множество маркеров, которые, на первый взгляд, могут быть вроде бы незначимыми и незаметными. Звуки. Запахи. Реакции. Визуальные ряды. Всё это имеет значение, и всё это является одним из условий выживания особи. Так вот, к рауф это тоже относится.

Дана нахмурилась — она уже начала что-то понимать, но, кажется, ещё не совсем — сейчас она пыталась примерить на себя то, что сказал Ит.

— Слушай, но ведь существуют же интроверты, которые контактов стараются избегать, и лучше всего им в одиночестве, — возразила она.

— Это им только кажется, — Ит вздохнул. — На самом деле они точно такие же участники жизни группы, просто общаются немного меньше. Отправь такого интроверта на тот самый пресловутый необитаемый остров, и он будет счастлив месяц, ну два, а потом… потом ему станет очень нехорошо. Может и с ума сойти, причем от того самого одиночества, к которому так стремился.

— Ясно, — кивнул Дана. — Но ты ведь не совсем об этом говорил?

— Верно, — согласился Ит. — Не совсем. Так вот, всё мною уже сказанное точно так же относится и к рауф тоже. И даже, пожалуй, в большей степени, потому что у любой под-расы рауф эволюционный путь всегда примерно в полтора раза длиннее тех путей, которые проходят люди. Каждый раз при возникновении подобной модели природе приходится основательно потрудиться. Потому что одноактная передача генетического материала устроена проще, чем двухактная. Однако при этом в данной модели есть свои, и весьма существенные плюсы, например — в разы меньше наследственных заболеваний, за счет бо́льших размеров групп, и, следственно, минимальное количество близкородственных скрещиваний, высокий иммунитет, высокая выживаемость стареющих представителей вида, а это передача опыта и знаний в течение более длительного времени. В развитых цивилизациях — огромное количество перекрестных социальных связей, за счет семей большого размера, объединяющие монотеистические религии, меньшее количество войн, хотя без них не обходится, конечно…

— Заканчивай тут рекламировать рауф, и переходи к сути вопроса, — приказал Скрипач, вытаскивая из пачки очередную сигарету. — Дана уже всё поняла. Да?

— В основном да, поняла, — кивнула Дана. — Рауф, как и люди, существа социальные, и нуждаются в коммуникации с представителями своего вида. Верно?

— Почти, — кивнул Ит. — Но не совсем. Рауф являются феромонозависимым видом. То есть передача информации происходит еще и по этому уровню. Который у людей, между прочим, тоже существует, но не настолько выражен.

— Подожди, — попросила Дана. — То есть вот эта проблема, про которую мы говорим, она… из-за этого? Но вы же сами рассказывали, что рауф прекрасным образом жили годами среди людей, и всё было нормально.

— Верно, ты совершенно права, — кивнул Ит. — И рауф жили, и люди среди рауф тоже жили, и никто от этого не умер. Та же Лийга, например. Да, она испытывает определенный дискомфорт, находясь здесь, но болеть или умирать не собирается. Проблема в том, что мы с рыжим, во-первых, не совсем рауф, а, во-вторых, в том, что с нами что-то сделали, и только сейчас мы начинаем понимать, что именно.

— И что же? — с тревогой спросила Дана. — Ит, подожди. Ты же вырос среди людей. Ты жил в человеческой семье до тридцати трех лет…