Санитарный день

— В откорректированном виде. И рыжий тоже, — ответил Ит.

— Ты суть самой проблемы не объяснил, — напомнил Скрипач. — Если хочешь, это могу сделать я. Понимаешь ли, мы сейчас молодые. То есть нас такими сделали, проведя через какое-то ну очень большое количество геронто, и выполнив ряд операций. Когда мы оперировали травмы, кое-что мы успели посмотреть, но, к сожалению, в тот момент не было возможности изучить всё детально, так, как нам бы хотелось. Некоторые моменты вызывали сомнения, но, опять же, проверить всё досконально тогда мы не сумели. Да и не диагностируются некоторые вещи заранее, причем без предпосылок.

— Какие именно? И что это вообще за болезнь такая? — спросила Дана.

— Это не болезнь, это состояние, — ответил Ит. — Можно назвать поздним пубертатным периодом, именно в это время молодые рауф начинают, скажем так, реагировать друг на друга. Обычно сбои у молодежи дальше появления той разновидности дерматита, о которой идет речь, не заходят, но бывали случаи гораздо более серьезные.

— В изолированных группах, — добавил Скрипач. — Как это ни странно, такого рода гормональные сбои обычно бывают в среде очень и очень богатых рауф, там, где родители стараются изолировать детей и подростков от плебса. На ранних стадиях это купируется просто сменой обстановки, и общением со сверстниками всех полов, а не только своего. Но вот на поздних…

— Погоди-погоди, — подняла руки Дана. — То есть это у всех вообще бывает, и у мальчиков, и у девочек, и у средних?

— Совершенно верно, — кивнул Ит. — Кстати, про ихтиоз — это человеческие врачи придумали. Причем на основе работы именно с девочками. Это называется «стеклянная рыбка», если случай сильно запущен, кожные изменения могут стать такими, что лечиться потом даже по пятерке придется очень долго. Кожа меняет структуру, становится полупрозрачной и блестящей. И очень тонкой, её легко повредить. Насколько нам известно, на лечение обычно уходит несколько лет. У мальчиков и средних это состояние протекает легче, хотя тоже ничего хорошего. Понимаешь, механизм довольно сложный, долго объяснять. Но если попытаться упростить… сперва начинается дисбаланс в гормональной сфере, потом он нарастает, начинается изменение работы внутренних органов, изменения по крови, в последнюю очередь начинается нарушение метаболизма костной ткани, кости становятся хрупкими, превращаются в губку, это такой вариант остеопороза.

— И это всё из-за того, что нет нужных феромонов? — с ужасом спросила Дана.

— Да, — кивнул Ит. — Точнее, потому что у организма нет возможности дать ответ на нужные феромоновые ряды, и выстроить адекватный гормональный фон. Дана, пойми, рауф и люди — это всё-таки разные расы. Очень разные. А мы еще и не совсем люди, и не совсем рауф.

— Но раньше же вы как-то жили?..

— Ох, — Скрипач полез за сигаретой в пачку, и обнаружил, что сигареты кончились. — Мы находились почти постоянно в нужной среде, кроме того, нас ещё и корректировали на начальном этапе. Вот смотри. Первые годы мы жили с изменениями в сторону человека, по той схеме, которую заложил Пятый, когда редактировал геном. Дальше — геном после попыток взаимодействовать с Сетью пришел к исходной точке, но мы тут же оказались именно что в среде, рауф в нашем круге общения было примерно столько же, сколько и людей. И, разумеется, все механизмы работали так, как положено. К тому же мы были развязаны к тому моменту, а это значит, что подростковые болячки нам грозить уже ну никак не могли. У взрослых гормональный фон стабилизируется самостоятельно. И на эту тему мы даже не думали, зачем бы? Далее. Происходит что-то… знать бы ещё, что именно, и мы оказываемся на той планете, но — в обществе Рифата и Лийги, которые, просто присутствуя рядом, давали правильную феромоновую картину, которая наши организмы, видимо, вполне устраивала. Потом мы оказываемся здесь, и пять лет ничего не происходит, потому что — что?

— И что же? — не поняла Дана.

— Потому что все эти пять лет тушки отходили от того, что с ними сотворил кто-то, и восстанавливались. И, будь они неладны, восстановились. А нужного ряда-то и нет, то есть в пределах видимости имеется одна Лийга, которая своим присутствием, вероятно, что-то всё-таки притормаживала, но Лийга — женщина, а это только половина ряда.

— То есть вам нужно пообщаться с мужчиной рауф, так, выходит дело? — спросила Дана.

— Думаю, уже нет, — покачал головой Ит. — Общением тут дело бы не обошлось. Нужна нормальная корректировка по гормонам, нужны анализы, чтобы понять, что произошло, и, боюсь, нужно какое-то лечение. Какое — сейчас сказать нереально, потому что нет данных. И взять их неоткуда.

— Посчитаем, — предложил Скрипач.

— Посчитаем, куда мы денемся, — кивнул Ит. — Другого нам ничего не остается.

— То есть вы оба можете свалиться в любой момент, что ли? — с ужасом спросила Дана.

— Ну, не в любой, конечно, — хмыкнул Скрипач. — Стадия начальная, до сваливания есть какое-то время… надеюсь. Но вообще, если серьезно, нам надо отсюда бежать, и побыстрее. Вот только как?