Санки

– Сядь! – дунул в свисток физрук и указал пальцем на лавку.

Я сел. Никогда этот мускулистый, небритый, зализанный мужик не обращал на меня, неудачника с белой кожей, кривыми ногами и висящим, чуть больше нужного, животом, никакого внимания. И тут, в такой ответственный, решающий мою судьбу момент он вдруг вздумал меня заметить. Ну уж нет, так дело не пойдет – я встал и выбежал из зала, выбрав удачный момент, когда он отвернулся. «Хуже уже все равно быть не может», – оправдывал я себя.

В коридорах было тихо, послышался свист и стук мяча о деревянный пол, это началась игра в баскетбол. Я пробежал на мысках мимо еще закрытой столовой и так же бесшумно поднялся на второй этаж: судьба благоволила мне – вокруг никого не было. Я подкрался к учительской, еще раз осмотрелся и нырнул внутрь. Это был другой мир, мир с другой стороны – как-то так. Мне даже захотелось задержаться в нем ненадолго, но это было бы слишком рискованно. Я подошел к доске с ключами и взял нужный. Серый большой ключ пах железом, старостью и кухаркой. Он лежал на моей распрямленной ладони, от которой я не мог оторвать взгляд. «Нужно поторапливаться, – подсказывал внутренний голос,– беги скорее, пока никого нет!» Я сжал ключ в руке и рванул к выходу, перед самой дверью остановился и приготовился выглянуть, проверить обстановку в коридоре. Но, даже не высунув носа, услышал, как по деревянному коридору стучат тоненькие каблучки. Мое сердце застучало в ритме с ними. «Что делать, что делать?» – я бросился вглубь учительской и нырнул под самый дальний стол, за которым вроде бы обычно сидит учительница по черчению. Каблучки приблизились, я наклонил голову, стараясь не дышать, в поле зрения появились красные туфли на небольшом каблучке и часть ноги в черных, собравшихся в гармошку колготах. Ясно – это учительница по музыке, она всегда надевает колготы на размер больше нужного. Я съежился и прижался к задней стенке стола как можно сильнее, но часть моего тела все равно была видна. Она села за стол и что-то накарябала ручкой в журнале, затем пропела вслух несколько куплетов новогодней песни и удалилась. Страх немного отступил, я вылез из-под стола, но, не успев сделать и шагу, услышал разговор той самой учительницы по музыки. В учительскую направлялся еще кто-то, я нырнул обратно и посмотрел налево, в паре метров от меня стоял еще один стол, более надежный, гора книг на нем говорила о том, что его никто не занимает. Я хотел было перебежать и спрятаться, но опоздал – в комнату зашла учительница по черчению. Ее зеленые бесшумные валенки подкрались ко мне так близко, что удалось рассмотреть еще не растаявшие снежинки, прилипшие к подошве. Она только пришла в школу, сейчас будет переобуваться, я почувствовал под своей задницей что-то твердое – это ее туфли, пропал я. Правда, не шучу, лучше бы я сварился в кухаркиной кастрюле ночью или просто умер во сне. Мама, конечно, была бы в шоке, когда увидела бы мое тело утром, а папа, возможно, даже бы не расстроился, потому что я разочаровал его ожидания, и как он сам неоднократно говорил – «проще создать новое, чем переделать старое». Правда, это касалось не меня, а его зданий, которые он проектирует. Я готов согласиться со всем, что он скажет, лишь бы это облегчило ему жизнь.

Я аккуратно вытащил из-под себя обувь и переставил ее под стул, чтобы хотя бы не стукнуться лбами. Она поставила сумку на стол прямо над моей головой и брякнулась в кресло. Я задержал дыхание. В учительскую вошли стертые до дыр коричневые лодочки. Они суетливо перемещались от стола к столу и что-то тараторили о своем, я не распознал голос, но, кем бы ни оказалась, пришла она как нельзя кстати. Валенки встали с кресла, прошли в центр комнаты, а навстречу им появились еще две пары ног, я воспользовался созданным шумом и выдвинул туфли еще дальше, насколько мог дотянуться руками, а затем сел и, полагаясь на Бога, стал вспоминать слова из молитвы. Я прошептал первую строчку и вдруг почувствовал, как мои губы будто бы склеились, я пытался разжать челюсти, но они были неподвижны.

Раздался звонок с урока. Куча разных ног в туфлях и колготах разом хлынули в учительскую и перемешались, словно салат оливье в новогодней хрустальной чаше. Голоса, перебивая друг друга, легли одним единым фоном как туман, курятник зажил в привычном для него ритме десятиминутного перерыва. И вот вдруг наступило затишье, туфли расступились и в комнату легкой, вальяжной походкой вошли белые кеды в синих трениках. Я почувствовал, как мой мочевой пузырь наполнился до краев и начал давить в пах. От страха это ощущение усилилось, и мне очень сильно захотелось сменить позу. А точнее, мне просто необходимо было сменить позу, иначе… Но это было слишком рискованно, мое движение очевидно привлекло бы внимание.