Санки

Больше часа мы просидели в очереди, я выслушал все о жизни бабки в красном халате и знал наизусть историю болезни старушки в коричневом. Удивительная вещь – совершенно ненужная информация напрочь залипает в коре головного мозга и хранится в ней в целости и сохранности вечно, а что-то полезное, как правило, испаряется из моего сознания мгновенно, словно мокрое пятно под палящим летним солнцем. Наконец-то нас приняли. Хирург неохотно осмотрел мои локти, небрежно прощупал живот в области кишечника, затем положил на кушетку и прощупал печень. Он смотрел на меня сверху, его зрачки расширялись, а пальцы стремительно проникали вглубь, вдавливая мои органы в позвоночник. Затем доктор, освободив меня из своих сильных рук, опросил, есть ли жалобы помимо локтей, и, получив отрицательный ответ, отправил меня к дерматологу, написав в диагнозе «аллергические высыпания на коже». В следующем кабинете меня попросили раздеться полностью, с чем я категорически не согласился.

– Я не могу снять штаны, – унизительно склонив голову, начал объяснять врачихе и ее медсестре, которая казалась старше меня всего на пару лет. Ее возраст не смущал, а, наоборот, служил хорошим предлогом не раздеваться, и я даже искусственно покраснел, чтобы убедить ее старшую коллегу.

– Ну хорошо, – после недолгих уговоров сказала она и посмотрела на меня сквозь сдвинутые на кончик носа очки. – Есть ли на теле еще какие-то подобные высыпания или изменения?

– Нет, только локти! – уверенно заявил я и добавил: – Наверное, мандаринов объелся.

– Больше не ешь, – царапая ручкой рецепт, сказала докторша.

Собственно, и не собирался, мандарины – большой дефицит и достать их возможно только в праздники, странно, что я согрешил на них, а не на мед, которого у нас пруд пруди. Иногда, а точнее, часто, правильные мысли приходят гораздо позже нужного времени, ставя меня в неловкое положение.

– Вот, возьми, – медсестра протянула рецепт с названием мази и очень мило, игриво улыбнулась.

Я снова покраснел, но в этот раз по-настоящему.

Мама ждала в коридоре и, увидев меня, сразу подскочила с вопросами:

– Ну что сказал врач? – она теребила в руках ремешок от сумочки и какую-то свернутую бумажку.

– Сказали, не есть мед, на него у меня аллергия, – пояснил я маме.

– А лекарство выписали? – выходя из поликлиники, спросила она.

– Нет, сказали, само пройдет, – я смял выданный рецепт в кармане и незаметно бросил его на землю, когда заходил в автобус, все равно это не поможет, зачем просто так тратить мазь, пусть она достанется тому, кому действительно нужна.

На обратном пути мама вспомнила про бумажку, что теребила в руках все это время, развернула ее и, размахивая перед моим носом, закричала:

– Вот послушай, мне посоветовали отличного врача, он невролог, или невропатолог, точнее, психотерапевт, – возбужденно перечисляя, она схватила меня за руку и потянула к выходу, когда автобус остановился на нужной нам остановке. – Профессионал, и не такие случаи лечил, все будет хорошо, – уверовав в собственное убеждение, продолжала она. – Я запишусь на эту неделю, а еще…

– Мам! – перебил ее, не желая втягивать в свои дела и лишний раз беспокоить. – Я сам во всем разберусь! Мне не нужны врачи, осталось немного, просто потерпи и все будет как прежде, ладно?

Мы вошли в квартиру, мама молча разулась, бросив сапоги на пол, закрыла лицо руками и очень тихо заплакала, еле-еле всхлипывая в платок, только я один слышал ее оглушительным рев, разрывающим меня на куски, словно низкочастотный гул, способный выбить барабанные перепонки. Я обнял ее и пообещал, что все будет хорошо, стирая черные слезы с ее покрасневших щек. Мама поверила и успокоилась, мы пообедали, и я проводил ее на работу.

Утро.