Санькя

Все равно в этом мерзком городе, который всегда был противен Саше, отца хоронить было нельзя.

Вообще немыслимо было сообщить бабушке и дедушке, что отец умер, зная, что они не то что на похороны не смогут добраться, они и на могилу-то к сыну до самой весны не попадут.

Водителю ничего толком не объяснили - узнай он, куда надо ехать, отказался бы сразу. Но ему сказали: "В область… Дорогу покажем…" Он не переспросил, куда именно - в область. Скромный такой мужик попался, тихого, как поначалу показалось, нрава.

Приходили прощаться отцовы приятели, несколько преподавателей, ученики. Каждого приходившего выразить соболезнование Саше хотелось спустить с лестницы. Какое, к черту, соболезнование, что вы понимаете… Саша сторонился всех, никого не хотел видеть. Случайно услышал, как мать спросила:

- Может быть, кто-нибудь поедет хоронить? Было тошно, что все молчали. Кто-то сказал извиняющимся тоном:

- Работа…

- Я поеду, - сказал один человек. Безлетов.

* * *

Он пришел утром на другой день, стоял в прихожей в полушубке и ботинках, не хотел раздеваться. Несколько раз снимал и надевал перчатки.

Саша не поздоровался с ним.

- Алексей, - заметила мать еле живым, выплаканным голосом, - замерзнешь в ботинках.

Тот странно скривился, словно ему было очень неприятно.

- Ничего, - ответил он глухо и сразу вышел. Стоял на улице. Не курил.

Саша смотрел в окно, видел Безлетова, тупо разглядывал его спину.

Мать беспрестанно садилась за кухонный стол и начинала плакать.

- Как же я его привезу? - спрашивала она, - Что мне скажут мать с отцом?… Ты позвонил туда, Саш? Соседям?

- Позвонил.

- Что сказали?

- Сказали, что передадут им. Мать снова заплакала.

Зашел водитель, стоял молча в дверях.

- Поедем, - сказал Саша матери почти раздраженно. - Чего мы ждем?

Они вынесли гроб - Безлетов, Саша, водитель, соседи помогли.

Поставили гроб у дома.

Неподалеку столпились дети, слезшие с дурно скрипящих, зимних качелей.

Смотрели любопытно, притихшие. Саше захотелось их разогнать.

- Давайте грузить уже… - сказал он зло. - Что мы тут…

- Надо же дать людям проститься… - сказала мать.

- Каким еще людям? - выругался Саша. Помимо детей собрались еще несколько соседок - малознакомых, чужих, но покачивающих головами.

- Иди в машину, - сказал он матери. - Давайте, слышите? - обратился он к мужикам, указывая на гроб.

Саша сел к водителю. Безлетов - в салон.

Гроб закрыли.

Саша назвал водителю срединный пункт назначения - "…оттуда еще немного…" - буркнул он неопределенно.

Оборачиваясь, Саша видел, как мать, сидящая в изголовье отца, иногда приподнимает крышку гроба, трогает ледяную голову покойного.

Это было нестерпимо.

Пошел, повалил серый снег. Брызговики работали беспрестанно.

На выезде из города попали в пробку.

Саша высунулся в окно и закурил.

На крышах машин быстро накапливался снег.

Ожидание тяготило.

"Куда ты торопишься… - думал Саша брезгливо, одергивая себя. - Торопишься скорей похоронить отца? И что? Похоронишь - куда побежишь?" Они простояли не менее получаса. Водитель иногда выключал мотор, и тогда кабина начинала быстро промерзать.

- А там, в салоне, наверное, холодно? - спросил Саша. Голос звучал хрипло.

- …Там печка не работает. Да и не надо сейчас там греть, - осторожно сказал водитель, покосившись на Сашу.

"Мать, наверное, замерзла…" - не ответив, подумал Саша.

Он оглянулся и увидел, как она трет ноги. Еще увидел Безлетова, нахохлившегося, смотрящего в окно на недвижные авто.

Саша зажмурился, прикусил губу.

Хотел заставить себя не открывать глаза, когда машина тронется, и не смог.

Расщурился, увидел мягко, нервно ползущие авто. Дорогу неспеша переходил тепло одетый гаишник. Его пропускали, притормаживая.

Затор образовался из-за аварии: стукнулись два автобуса. У дороги стояли пассажиры. Асфальт был посыпан стеклом.

"Скорой" не видно", - приметил Саша.

Никто не погиб, и даже, видимо, не был ранен. Саша испытал почти жалость, что никого не убило.

Медленно, тягомотно они выбрались из потока машин.

Переключали скорости, разгонялись, и вновь возникало это глупое чувство облегчения - едем-таки, едем.

"Куда?"

…Зимняя дорога всегда более тосклива, чем летняя.

Они минули городок, всего два светофора, Саша сказал: "Дальше прямо", - и спустя семь минут по обе стороны шоссе открылась равнина.

Вид белого, до горизонта поля, был тягостен. Эта даль и пустота - лишь с линией телеграфных столбов у дороги - засасывала.

- Безлюдье… - шептал Саша тихо. - На безлюдье льды… Снеги и льды…

Иногда поглядывая на часы, Саша замечал, что вот уже час прошел, а он, кажется, так ни о чем и не думал все это время - не было ни единой мысли.

- Скоро, что ли? - спросил водитель, впрочем, вполне добродушно.

- Скоро, - ответил Саша, подумав.

Серыми и сырыми деревянными боками мелькнула последняя вдоль асфальтовой дороги деревня - в девять домов. Саша давно уже сосчитал их количество, наверное, в детстве. Три дома опустели в последние годы, стали заваливаться.

- Дальше по проселочной? - удивился водитель.

Саша кивнул.

- Засесть можем… - посетовал водитель, переключился на вторую скорость. Автобус взревел и начал переваливаться на рытвинах.