Санькя

Побрел к тротуару, уставший, в куртке с чужого плеча — подарили в бункере.

Милиция нехотя его выпустила. Смотрели ненавистно. А Саша на них — спокойно. Подумал неожиданно для самого себя, что хочет убить каждого из них — и не будет жалко.

За Сашей рванулась было Верочка, с которой только что познакомился, но ее не пустили, оттолкнув грубовато.

«Козлы», — подумал Саша. Вступаться не стал.

На площади, куда колонна пришла через полчаса, устроили митинг. Когда Саша добрался туда, Матвей уже выступал на грузовике — бледный, с черными глазами. «Союзники» вслушивались, подрагивая, готовые сорваться в любое мгновение — повторить то, что сделали недавно в Москве.

Неожиданно Саша приметил на грузовике и Яну. Она стояла с краю, серьезная, красивая, в кожаном пиджачке, свитерке полупрозрачном, с «дырочками».

«Не холодно ей?» — подумал Саша.

Пробрался к грузовику, встал позади, колесо трогая носком ботинка. Неподалеку курили двое мордоворотов, с задами и ляжками мужики, оперативники в штатском.

Саша услышал их разговор.

— Президента козлят, твари! — говорил один другому, кивая на грузовичок с выступающими. — Взять бы их всех и отхерачить по одному. Лично бы изуродовал каждого.

Саша отвернулся, внутренне вздрогнув, то ли от ужаса, то ли от неприязни или, скорей даже, гадливости.

«А что если я сейчас своих увижу? — подумал Саша о тех, кто истязал его. — Что тогда делать? Молча смотреть на них? Спрятаться?»

Знал, конечно, что не станет прятаться — да и кто его тронет, когда вокруг сотни «союзников». И все равно накатила липкая, душная волна… Стрельнул у кого-то сигарету, отошел чуть в сторону, на лавочку присел, закурил. Пальцы дрожали.

Задохнулся на секунду, когда неожиданно Яна присела рядом.

— Привет, — поздоровалась.

Саша кивнул, рта не раскрывая, стесняясь отсутствующего зуба.

— Как ты? — спросила Яна. Саша пожал плечами.

— Нормально, — ответил, слово подобрав. — Терпимо.

Заметил, что она подстриглась короче. От этого стала выглядеть жестко и даже зло.

«Но очень красивая, все равно…» — подумал Саша.

— Ты не уходи, Матвей хочет с тобой поговорить. Здесь возникла идея: надо уголовное дело возбудить, — сказала Яна. — По факту твоего избиения. Ты как?

— Я не знаю, мне все равно… — ответил Саша и замолчал.

Дурно было как-то и затошнило немного.

— Что молчишь? — спросиа Яна.

— Ты почему не пришла ко мне? — спросил. «Грубо и глупо получилось», — сам сразу понял.

Яна, показалось Саше, иронично хмыкнула, в том смысле, что зачем мне к тебе было приходить, разве я жена тебе? Мало ли у нас людей в тюрьмах и больницах, ходить ко всем…

Она не ответила на его вопрос, тоже достала тонкую, изящную сигарету — тонкими пальцами с ярко накрашенными ногтями.

Саша и у нее стрельнул закурить, только сейчас заметив, какие у него ногти отросли, с грязной окаемкой — нечем постричь было, один раз только тайком взял у Левы ножницы, попросить как-то неприлично было, может, он брезговал…

Сжал руку, курил в кулак — как урка.

— Залечили тебя? — спросила Яна. — Не болит ничего? Саше снова по ее голосу показалось, что ей все равно — залечили его или нет, болит что или отболело.

— Отчего меня взяли, ты не знаешь? — спросил он вдруг. — Тебе не кажется, что ты меня пропалила? Что из-за тебя все?

Яна посмотрела на него внимательно, даже удивленно.

— Придурок, — сказала. Встала и пошла.

Саша тоже встал, Матвея не дожидаясь, поковылял к метро. Добрался до вокзала, купил билет на электричку — на поезд денег не хватило, — и двинул в сторону дома.

Электричку трясло, она громыхала, словно дырявая посуда. И сквозняки нехорошие гуляли по вагону.

Ехал с ледяным лицом.

Незаметно задремал, под грохот колес, кутаясь в куртку зябко. Во сне рука затекла, примнилось, что — опять в наручниках и будет больно сейчас — вскрикнул в ужасе, проснулся.

Сосед напротив смотрел испуганно.

Саша сглотнул слюну. Зажмурился от неприязни ко всему, что вокруг: за окном, в прошлом, в будущем.

Вспомнил еще, как снились только что колеса, лязгающие внизу, под ногами. И были подобны эти колеса мясорубке, накручивающей и перемалывающей хрусткое и ломкое. Во сне летели из-под колес комья черной, сырой земли, шпалы, еще что-то, белое, твердое…

Глава девятая

В первые дни декабря, когда сыпал тяжелый — из жесткой и злой крупы — снег, пришли из Риги вести, что пацанам, «союзникам», участвовавшим в акции, дали по пятнадцать лет тюрьмы. Пришили какую-то несусветную статью о терроризме, которого не было ни в каком виде: влезли в башню и забаррикадировались — никого булавкой не укололи. Граната, которой «союзники» угрожали охранникам, была муляжной.