Санкт-Петербург – история в преданиях и легендах

В блестящем ряду петербургских пригородов, одни названия которых вызывают светлое, словно в детстве, предощущение праздника, пожалуй, только Гатчина стоит несколько особняком. То ли в силу ритмической четкости самого названия, волей-неволей произносимого с оттенком известной армейской определенности, то ли в силу навязчивой ассоциации с судьбой великовозрастного наследника престола Павла Петровича, гатчинского затворника, вспыльчивого и подозрительного, в лютой, почти физиологической ненависти к своей матери ожидавшего в Гатчинском дворце своего звездного часа, – но Гатчина кажется более пригодной для военных парадов и демонстраций, нежели для массовых воскресных гуляний.

Впервые Гатчина упоминается в Новгородской писцовой книге в 1499 году как село Хотчино, что восходит к древнему новгородскому имени Хот, хотя и были фантастические попытки произвести это название от немецкого «hat Schöne» – «имеет красоту». В 1712 году это древнее новгородское поселение Петр I дарит своей любимой сестре Наталье Алексеевне. Затем оно последовательно переходит: к лейб-медику Блюментросту, дипломату и историку князю Куракину и, наконец, в 1765 году становится собственностью гвардейского богатыря Григория Орлова, получившего в подарок от коронованной любовницы графский титул, 45 тысяч душ государственных крестьян и огромные охотничьи угодья в Гатчине.

Тогда же Орлов начинает работы по благоустройству парка, одним из первых украшений которого стала беломраморная колонна, подаренная графу Екатериной. Колонну изготовили в Петербурге, перевезли в Гатчину и установили на искусственном холме в Английском саду. Скорее всего, первоначально колонна обозначала границу сада, а мраморное изваяние орла на ее вершине было не более, чем данью признательности владельцу Гатчины, в фамильный герб которого входило изображение этого крылатого хищника. Колонна находилась в начале длинной просеки, ведущей к Белому озеру. Уже при Павле Петровиче перспективу этой просеки замкнули павильоном, колоннаду которого, вероятно следуя строгим правилам композиционного единства, тоже увенчали мраморным изображением орла. Возможно, это и дало повод объединить разновременные постройки во времени и закрепить в народной памяти романтической легендой. Будто бы однажды во время охоты в парке Павел счастливым выстрелом сразил высоко парящего орла, и в память об этой царской охоте на месте падения орла возвели Колонну, а там, откуда прогремел выстрел, – Павильон.

В конце 1770-х годов в Гатчинском парке на западном берегу Белого озера был установлен декоративный обелиск, вытесанный из бело-розового мрамора. По преданию, он сооружен в честь брата владельца Гатчины – Алексея Орлова-Чесменского, в память о победах русского флота над турецким, одержанных под его руководством.

Ко времени первого владельца Гатчины относится и сооружение грота на берегу Серебряного озера. Чисто декоративное парковое сооружение на самом деле представляет собой выход из подземной галереи, которую соорудил Григорий Орлов между дворцом и озером, будто бы для того, чтобы не оказаться застигнутым врасплох в случае неожиданной опасности. Со временем эта функция подземного хода была забыта, а о Гроте начали говорить, как об уникальном акустическом сооружении, насладиться эффектами которого специально приезжали из Петербурга. Рассказывали, что если вы произнесете какую-нибудь фразу, «она сейчас же бесследно пропадет, но секунд через сорок фраза, обежав по разным подземным извилинам лабиринта, вдруг, когда вы уже совсем позабыли о ней, огласится и повторится с необъяснимой ясностью и чистотой каким-то замогильным басовым голосом». Вот почему за Гротом закрепилось название «Эхо».

В 1783 году Екатерина II, стремясь удалить наследника подальше от двора, специальным указом подарила ему «мызу Гатчино с тамошним домом», строительство которого по проекту Антонио Ринальди уже завершилось. Дворец представлял собой нечто среднее между средневековым английским замком и североитальянской виллой. Суровому внешнему облику дворца Ринальди сознательно противопоставил изысканную и утонченную внутреннюю отделку, при создании которой проявил необыкновенные мастерство и изобретательность. Над камином приемной залы был помещен якобы античный фрагмент. По преданию, он принадлежал одному из памятников Траяну, затем был перенесен на арку Константина, а затем какая-то шайка грабителей сорвала его и продала графу И. И. Шувалову, путешествовавшему в то время по Италии.