Санкт-Петербург. Полная история города

Мне тебя забыть бы надо,
Мне тебя забыть бы надо,
Только всё напоминает
Мне сегодня об одном —
Ленинградская блокада,
Ленинградская блокада,
И стучащий неустанно
Ленинградский метроном.
Тишина стоит такая,
Тишина стоит такая,
Дремлет Нарвская застава,
Спит под снегом Летний сад.
Метроном не умолкает,
Метроном не умолкает,
Будто все сердца погибших
И сегодня в нём стучат.
Здесь нас бомбами глушили,
Здесь нас голодом душили,
Только мы с тобой, мой город,
Были всё-таки сильней.
Нет, мы их не позабыли,
Нет, мы их не позабыли —
Девятьсот ночей блокадных,
Девятьсот блокадных дней.[103]

Музой блокадного радио была поэтесса Ольга Берггольц. Её страстные стихи, проникнутые верой в будущее, в победу, в стойкость ленинградцев, вселяли уверенность, давали надежду, звали на борьбу. В феврале 1942 года Берггольц напишет самые знаменитые свои строки:

Двойною жизнью мы сейчас живём:
в грязи, во мраке, в голоде, в печали,
мы дышим завтрашним —
свободным, щедрым днём.
Мы этот день уже завоевали…
Да здравствует, да царствует всегда
простая человеческая радость,
основа обороны и труда,
бессмертие и сила Ленинграда.[104]

Бессмертие и сила Ленинграда обеспечивались каждодневным подвигом его жителей, подвигом, который был сродни фронтовому, а в чём-то даже и выше.

Мы выйдем без цветов,
в помятых касках,
в тяжелых ватниках,
в промерзших полумасках,
как равные – приветствуя войска.
И, крылья мечевидные расправив,
над нами встанет бронзовая слава,
держа венок в обугленных руках.[105]

Жители блокадного Ленинграда набирают воду, появившуюся после артобстрела в пробоинах в асфальте. Декабрь. 1941 год

Блокадная поэзия Ольги Берггольц и «Ленинградская симфония»[106] Дмитрия Дмитриевича Шостаковича, первые три части которой были закончены в сентябре 1941 года в блокадном Ленинграде, погружают нас в то время и дают возможность хотя бы отчасти почувствовать, прочувствовать, понять то, что пережили ленинградцы. Хотя бы отчасти, ибо в полной мере это могут понять лишь те, кто через это прошел. В литературе, посвященной блокаде Ленинграда, на первом месте и в далеком отрыве от прочего стоит «Блокадная книга» – документальная хроника блокады, написанная Даниилом Граниным в соавторстве с Алесем Адамовичем. Книга страшная, впечатление после её прочтения остается гнетущее, но это наше прошлое, которое невозможно и недостойно вычеркивать из истории. После «Блокадной книги» хочется читать мемуары блокадников. Лучше всего начинать с мемуаров Дмитрия Сергеевича Лихачёва, который не дает оценок, не навешивает ярлыков, не превозносит героев, а просто рассказывает о том, что он пережил… «Магазины постепенно пустели. Продуктов, продававшихся по карточкам, становилось всё меньше: исчезали консервы, дорогая еда. Но хлеба первое время по карточкам выдавали много. Мы его не съедали весь, так как дети ели хлеба совсем мало. Зина [жена Д.С. Лихачёва] хотела даже не выкупать весь хлеб, но я настаивал: становилось ясно, что будет голод. Неразбериха всё усиливалась. Поэтому мы сушили хлеб на подоконниках на солнце. К осени у нас оказалась большая наволочка чёрных сухарей. Мы её подвесили на стенку от мышей. Впоследствии, зимой, мыши вымерли с голоду».[107]

Жители Ленинграда покидают свои дома, разрушенные бомбёжкой. 10 декабря 1942 года