Санкт-Петроград (СИ)

Вниз по лестнице, через бесконечную анфиладу комнат, в глубине которых шевелились призрачные тени, сквозь резную полукруглую арку, мимо каменных изваяний львов, чинно сидящих у её подножия, — Рита могла поклясться, что один из них утробно зарычал, а другой — проводил долгим взглядом.

Чертовщина какая-то.

Но у всего на свете существует логическое объяснение. Наркотический бред — как самое очевидное, само собой напрашивающееся. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы проанализировать ситуацию и сделать закономерные выводы.

— Эй, барышня, постой! Поговорим!

Крик за спиной подхлестнул её будто плетью, заставив ещё сильнее ускорить и без того стремительный бег. Нельзя позволить преследователю её настигнуть. Нельзя расслабляться.

Ещё пара дверей, короткий лестничный пролёт — и Рита оказалась на улице.

Если это место, конечно, можно было назвать улицей.

Прямо у порога плескалась вода канала — от узенькой полоски тротуара его отделял лишь каменный бортик высотой ей по колено. По каналу ползли шлюпки, баркасы и гондолы, судя по скрипу вёсел в уключинах, почти все — безмоторные, хотя мимо дальнего берега шустро пронеслась парусная лодка с красивым резным носом в форме головы колоритного морского чудовища. С ближайшего баркаса раздался громкий приветственный гудок, и "лодка" развернулась, качнула шипастой головой, обратившись водяным драконом. Рита тихо охнула. То, что она вначале приняла за странные треугольные паруса, оказалось крыльями. Изогнув шею, дракон хлебнул воды, расправил крылья, ловя попутный ветер, и, прибавив скорость, скрылся из виду.

А за спиной уже скрипела, открываясь, дверь...

Выбор был невелик: налево или направо. Справа высился мост, на котором наблюдалось необычайно оживлённое для поздней ночи движение. Слева — выстеленная гранитными плитами набережная, переходящая в мрачноватую безлюдную улочку, зажатую между двумя рядами домов, один из которых вырастал прямо из воды.

Укромное место или публика?

Спрятаться или позвать на помощь?

Ясен пень, в стандартных условиях следовало не раздумывая выбирать первое. Но сейчас, в состоянии клинического бреда рассчитывать на помощь прохожих было бы наивно. Она не владеет собой и не может поручиться, что из окружающего — иллюзия, а что — реальность. Кем при ближайшем рассмотрении обернутся те люди на мосту? Если это, конечно, люди, а не порождения её воспалённого подсознания.

— Северная, мать её, Венеция, — процедила Рита сквозь зубы, поворачивая налево и переходя на бег.

У неё никогда не было сожалений по поводу отсутствия в родном городе вот таких каналов. Да и в настоящей, итальянской Венеции она никогда не была. Как её воображение сумело создать столь правдоподобную картинку?

Переулок и правда оказался безлюдным. Очень скоро он сузился настолько, что она могла бы коснуться ладонями противоположных зданий. А затем — нырнул в подворотню и резко оборвался, обернувшись крошечной круглой площадью с фонтаном в центре. Изо рта толстой пузатой рыбины с мелодичным журчанием падали тонкие струи. Кроме этого умиротворяющего звука ничто не нарушало царившую здесь тишину.

Оглядываясь через каждый шаг, Рита подошла к фонтану и бессильно рухнула на землю. Кажется, ей удалось оторваться от погони.

И что теперь? Ждать, пока она придёт в себя?

Нехорошее предчувствие, что этого не случится, крепло с каждой минутой.

Собрав в кулак остатки воли, Рита сняла очки, не спеша протёрла их салфеткой, надела и внимательно огляделась.

На первый взгляд, самая обычная площадь тихого исторического центра: плотно пригнанные друг к другу камни мостовой, аккуратный кружок газона с фонтаном посередине, трех-четырехэтажные дома с фасадами, богато украшенными лепниной. Где-нибудь в Риге или Стокгольме, в Старом городе таких пруд пруди.

На первый взгляд всё было почти нормально.

Но стоило только приглядеться...

Облака двигались в небе слишком быстро, неправдоподобно быстро — особенно если учесть, что они двигались во всех направлениях сразу. Контуры зданий вибрировали — так вибрирует отражение, когда по водной глади пробегает рябь. А кариатиды и атланты, поддерживающие портик самого высокого здания, казалось, переглядываются между собой, гримасничают и хихикают, потешаясь над её смятением.

— Если долго всматриваться в бездну, бездна начинает всматриваться в тебя, — промурлыкал кто-то над самым ухом.

От неожиданности Рита чуть не свалилась в фонтан. Когда же обнаружила, что её собеседник — огромный чёрный кот, лишь невесело усмехнулась. Происходящее всё сильнее напоминало кэрроловскую Алису. Она там тоже болтала с кем попало, провалившись в кроличью нору.

Ладно, если это "глюки". А если — шизофрения?

— Выглядишь потерянной, измученной и удручённой, — широко, с наслаждением зевнув, заметил кот. — Тяжёлый день?

— Скорее уж, тяжёлая ночь, — глухо отозвалась Рита, забыв, что человеку в здравом уме с галюциногенными котами разговаривать не положено, да и бессмысленно.

— Прошу прощения, с кем имею честь? — кот-Бегемот величаво распушил гриву.

— Маргарита, — девушка хмыкнула. — А вы, я полагаю, Бегемот?