Санкта-Психо

Несколькими метрами выше Ян различает крутой обрыв на фоне ночного неба, и в тот же момент Рёссель исчезает из виду, Ян следует за ним. Оказывается, здесь небольшое, почти плоское плато над лесом — часть видимой издалека горной цепи.

Рёссель дожидается его с лопатой в руке. Убедившись, что Ян никуда не делся, подходит к одинокой сосне.

— Вот сюда я и пришел в ту ночь… Бродил тут и раньше, так что местность знакомая. Последний раз незадолго перед… перед этим был сильный зимний шторм. Бурелом… И сосенку эту тоже наклонило, так что все корни были видны. И пустая яма.

Ян поднимает Ангела. Плато метров пятнадцать — двадцать шириной. С другой стороны — обрыв, а внизу — то самое дикое нагромождение валунов.

Здесь, на плато, никакой поросли, ни одного кустика — только эта сосна. И никаких следов ветровала — дерево растет прямо, хотя хвоя местами пожелтела и осыпалась.

— Где он?

— Здесь. — Рёссель подошел к сосне. Голос его звучит совершенно механически, как у робота. — Я принес тело сюда, сбросил в яму, уперся в ствол и выровнял дерево. И все… исчез парень.

Ян посветил на сосну Ангелом:

— Она умирает.

— Теперь — да…

Рёссель отходит на шаг от дерева и расстилает на земле одеяло. Потом говорит:

— Копай… рядом со стволом.

Ян смотрит на корни… копать будет нелегко. Думает о корнях, о тайнах… а главное, о своем выборе.

Поднимает лопату. С размаха всаживает в землю и начинает копать.

Копать трудно — земля неподатливая и твердая, к тому же мешают корни. Рёссель стоит по другую сторону сосны с лопатой в руке, но не копает — смотрит, как это делает Ян. Рядом с сосной растет холмик выкопанной земли. Время от времени Ян нажимает кнопку на Ангеле и светит в увеличивающуюся яму, но ничего не видно.

— Продолжай.

И Ян продолжает.

Некоторые корни настолько толсты, что перерубить невозможно, приходится выковыривать из-под них землю буквально по горсточке.

Он останавливается передохнуть и смотрит на часы. Без четверти час. Руки болят, но он не обращает внимания и снова приступает к работе.

Еще один корень… или это не корень? Нет, это что-то другое.

Человеческая кость. Он замирает на полувзмахе, опять включает Ангела и видит, что не ошибся: перед ним пожелтевшая, с прилипшими комьями земли человеческая кость.

А вот еще. И еще. Кости и лохмотья полусгнившей ткани.

Рёссель удовлетворенно кивает:

— Продолжай.

— Я могу его повредить…

— Его? Не его, а что. Всего лишь тело. Труп.

Ян начинает осторожно разбирать землю. Молча. Осторожно подкапывает землю вокруг, в основном руками. Постепенно появляется весь скелет. Но за эти годы корни выросли, некоторые кости поломаны, другие отсутствуют.

Через полчаса от влажной стены раскопа отделяется большой камень и тихо скатывается в яму.

Нет, не камень. Это череп. Яну вовсе не хочется его рассматривать, но он сразу замечает, что кое-где на черепе сохранились остатки полуистлевшей кожи, похожие на тонкий пергамент.

Рёссель молча спускается в яму, достает по одной кости и передает Яну. Ян раскладывает их на одеяле. Череп тоже.

Наконец работа закончена. Костей больше нет.

— Все? — спрашивает Ян.

— Вроде бы все… — Рёссель вылезает из ямы, делает глоток водки из бутылки, морщится и неожиданно улыбается: — Осталось завершить все это дело.

Стоит, опершись на лопату.

— Завершить?

Ответа на вопрос он не получает, но внезапно слышит шорох за спиной.

Шорох шагов.

Рёссель смотрит ему за спину:

— Добро пожаловать…

— Здравствуй, Иван, — тихий голос в темноте.

Женский голос.

Ян поворачивает голову, поднимает Ангела и видит знакомое лицо.

— Привет, Ян.

Ханна Аронссон. На руках у нее маленькое тельце. Ребенок. Он спит, но почему-то с повязкой на глазах.

Или его усыпили.

Мальчик.

55

Через пятнадцать секунд Ян приходит в себя.

Рёссель. Пока Ян мучительно соображал, как здесь очутилась Ханна и что это за мальчик, — резкий замах лопатой, удар по правой голени под коленом, и Ян как сноп повалился на скалу, ошеломленный резкой болью и внезапно подступившей тошнотой. И тут же провалился в небытие.

— Все прошло нормально? — слышит он голос Рёсселя.

И ответ Ханны:

— Да… пришлось только подождать, пока он останется один.

— Хорошо…

Ян постепенно приходит в себя. Холод начинает проникать сквозь одежду. Он открывает глаза. Две тени в нескольких метрах от него.

— Он тебя не видел?

— Нет… никто меня не видел.

Рёссель опустил лопату и, похоже, расслабился. Делает шаг вперед, обнимает Ханну и целует в щеку. Очень неуверенно, движения неуклюжие — видно, что либо отвык от близости с женщиной, либо никогда и не привыкал.

— Я уже начал скучать…

Теперь Ян узнал и мальчика. Это Лео. Лео Лундберг из подготовительной школы. Пять лет от роду, исчез из приемной семьи, разыскивается — Ян вспомнил вечерний звонок Марии-Луизы.

Широкая черная повязка на глазах. Мальчик дышит, но он, скорее всего, усыплен — безвольно висит на руках у Ханны.

У Яна то и дело темнеет в глазах от боли, но он видит, как в театре теней, — Рёссель берет Лео у Ханны и кладет рядом с ямой под сосной.

— Здесь ему и место приготовлено, — слышит он.

Боль в голени понемногу отпускает, и Ян приподнимается на локте.