Санктпетербургские кунсткамеры, или Семь светлых ночей 1726 года

- На, бери, генерал... Подписала она указ.

Глава пятая

СОНЬКА ЗОЛОТАЯ РУЧКА

1

Ранним утром на последней ямской заставе перед Санктпетербургом собралось множество народа. Солнце, обещая жару, ярко светило сквозь макушки деревьев. Свежесть исходила от травы и от леса, хор птиц вопиял к небесам.

Встречали светлейшего князя Александра Даниловича, который, как было сообщено фельдъегерской службой, изволит прибывать из своей государственной поездки в герцогство Курляндское.

Близ ямской избы собрались все, кто, согласно правилам, должен сопровождать светлейшего при въезде в столицу. Шесть лошадей в бархатной сбруе, скороходы с бунчуками, ровно турецкие паши, музыканты в личных ливреях Меншикова, то есть в синих кафтанах с золотым шитьем. Наконец, шесть важных камер-юнкеров, один из которых должен был следовать рядом с каретой, держась за дверцу.

Кони, звеня трензелями, стригли молоденькую травку. Отряд ингерманландских драгун личного Меншикова княжеского полка спешился. Курили трубки, пересмеивались, все сытые, молодые.

- Соловьи-то, соловьи! - сказал, выходя на крыльцо, генерал-майор Волков, секретарь светлейшего.--Вон тот, на березе, так и выкручивает...

- А что, ваше превосходительство, - спросил ямской смотритель, министры-то прибудут встречать светлейшего?

- Спрашиваешь! - ухмыльнулся молодой генерал-майор. - Пусть попробуют не прибыть!

- А что же их тогда все нету? Поезд светлейшего ожидается вот-вот.

- Ну, у Нарвской заставы его могут встретить или на Загородном... Вишь, вчера фельдъегери поздно сообщили, государыня была у дочери...

Вдруг раздалась резкая команда. Драгуны загасили трубки, вскочили на коней и, выезжая попарно, резво поскакали по дороге к Санктпетербургу.

- Ординарцы, где мои ординарцы? - забеспокоился генерал-майор. Узнайте-ка, в чем дело.

К крыльцу подскакал всадник в черной епанче и полумаске. Спрыгнул прямо на верхнюю ступеньку, за ним стали подъезжать еще верховые, одетые в различную форму.

- Господин генерал, пройдите в избу, - предложил он Волкову.

В избе он скинул полумаску и оказался Преображенским командиром Иваном Бутурлиным. Седые волосы на лбу у него торчали воинственно.

- Вы арестованы, - заявил он. - Пожалуйте шпагу.

- Не имеете права! - что было сил закричал Волков, наклоняясь к окошку разглядеть, что там творится. - Полковник не может арестовать генерала!

- Надо знать табель о рангах! Преображенский полковник равен генерал-лейтенанту! - Бутурлин грубо схватил его за шиворот. Вошедшие вслед за ним отобрали у Волкова оружие.

- Поди скажи музыкантам, чтоб играли побойчей, - велел Бутурлин ямскому смотрителю. - Да гляди ты у меня!

Меншиков в своем возке издалека услышал звуки Преображенского марша. В последнее время какая-то апатия, непонятное безразличие все чаще охватывали его. Казалось бы, с чего? Кто в огромной империи, которую бедная наивная царица именует своим герцогством, кто осмелился бы перечить светлейшему князю? Как говорил льстивый владыко Феофан: "В сем Александре мы видим величие Петра!" Он, Меншиков, действительно второе лицо во всех деяниях Петра.

Да в том-то и дело, что всего только второе! Любой царедворец, будь он трижды слабоумен, царедворец только потому, что он гак рожден. А светлейший, хоть звезды с небес хватай, остается Алексашкой Меншиковым, который сегодня есть, а завтра - фу, и нет его!

И светлейший откинулся на кожаную спинку, пощипывал короткие усики. Предвкушал и баньку, и обед с настоечкой, и приятные разговоры среди друзей или хотя бы среди льстецов. А губы подпевали давно знакомому маршу, пальцы сами собой отстукивали такт.

Вдруг карета остановилась, будто попала в ухаб. Лошади храпели, звенели поводья, кто-то кричал:

- Что случилось?

Меншиков приоткрыл дверцу, и в тот же миг в ней появился человек в странном партикулярном кафтане, но снаряженный по-военному.

- Светлейший князь Меншиков? - спросил он, хотя какое могло быть сомнение, что это светлейший князь.

- Я... - ответил Меншиков, соображая, что могло произойти.

- Повелением ее императорского величества, - сказал тот, поперхнулся, прокашлялся и закончил: - Вы арестованы. Вот указ.

Меншиков смотрел на его лицо и видел, что он молод, что губы его or волненья дрожат. Еще бы! Ведь не каждый же день доведется арестовывать генерал-фельдмаршала российской армии, герцога Ижорского, владетеля Почепского и Батуринского и прочая и прочая... Один титул его занимает полторы печатных страницы. Но и у Меншикова дрожали руки, ко; да оп принимал и разворачивал свиток с указом.

Нет, это подпись подлинная.

Ему хорошо знакомы эти каракули - не то Екатерина, не то просто Катя.

А с улицы нетерпеливо кричали:

- Ну, что ты там медлишь? Предъявил указ? И тогда Меншиков почувствовал, что прежняя нечеловеческая сила вулканом поднимается в нем изнутри. Он вырвал указ из рук арестующего И стал хлестать его свитком по щекам. И видел безумные от страха глаза молодого человека, и повторял:

- Подлецы, подлецы, ах, мерзавцы!