Санкция на черную магию

Хорошо. Это была его лошадь. Должно быть, чертовски приятно иметь не только собственного коня, но и быть достаточно богатым, чтобы его привезли тебе в летний лагерь на грузовике.

Лошадь дернула ушами, и с другого крыла конюшни раздался голос Стэнли.

– Тебя нужно еще немного побить, ленивая задница? Сделать захват? Дать пинка? Или чудо-мальчик думает, что справится одной рукой?

Испугавшись, я отступила назад. Трент был надоедливым отродьем. Стэнли же был настоящим хулиганом с мерзким характером.

Выражение лица у Трента стало кислым. Глядя на меня, он закричал:

– Я зубами могу оседлать лошадь быстрее, чем ты обеими руками. Увидимся на улице.

Я тяжело сглотнула, не заботясь о том, что Трент поймет, как я боюсь Стэнли. Чувство благодарности заставило меня оттолкнуться от стены. Мои глаза упали на его сломанную руку.

– Ты в порядке?

Дотянувшись до высокой полки, Трент достал крючок для чистки копыт с деревянной ручкой и сунул его в задний карман.

– А почему тебя это заботит?

– А я никогда и не говорила, что меня это заботит, – сказала я, скрестив руки на груди. Я хотела выйти, но он стоял на моем пути.

Трент посмотрел на меня.

– Ты плакса. Ты опять недавно плакала. У тебя глаза красные.

Я провела тыльной стороной руки по лицу. Он тоже знал, почему я плакала – вот выродок.

– Ну и что? Мне двенадцать. А у тебя какое оправдание?

Он отошел от ворот, и я пулей выскочила наружу, оставив их открытыми, поскольку он тоже выходил из загона, его лошадь громко цокала копытами следом за ним.

– Я думал, ты в восьмом классе, – пробормотал он озадаченно.

На расстоянии тридцати футов на землю падал яркий квадрат солнечного света, привлекая меня, но я осталась в прохладной тени.

– Так и есть, – сказала я, держась за локоть и неловко переминаясь. – Я пропустила несколько классов. Домашнее обучение. Ну ты знаешь…болезнь и все такое. В следующем месяце мне будет тринадцать.

Мне будет тринадцать, а я тупее, чем камень. Я знала, почему Жасмин влюбилась в него. Он был богат, симпатичен, и у него есть собственная лошадь. Но если ты настолько не уверен в себе, что причиняешь боль своим друзьям – ты просто глуп.

Трент не потрудился привязать повод лошади к столбу, как нас учили, и я заметила, что, проверяя копыта мерина, он постоянно поправлял крючок в кармане, вместо того, чтобы отложить его в сторону. Отпустив последнюю ногу, Трент посмотрел на подставку с уздечкой и качнул поводья от лошади в мою сторону.

– Подержи его, – приказал он отрывисто, и я отступила на шаг назад.

– Я тебе не слуга, – сказала я, разозлившись. – Взнуздывай его сам.

Пальцы Трента конвульсивно дернулись.

– Я не буду привязывать его, пока ты стоишь рядом, – сказал он мягко, но твердо. – Подержи повод, а я надену уздечку.

– Нет! – воскликнула я, обняв себя руками и отказываясь взять повод.

Он сжал челюсть, разозлившись из-за того, что я не делала так, как он говорил.

– Я сказал тебе, подержи повод!

Трент подошел, схватил меня за запястье здоровой рукой и дернул, вытаскивая одну руку, спрятанную под другой. Его хватка была жесткой, и я взвизгнула, задыхаясь, когда волна покалывающей энергии лей-линии проскользнула между нами.

– Эй! – закричала я, отскакивая, и его пальцы разжались.

– Мне хотелось узнать, сколько ты сможешь удержать, – сказал он самодовольно. – Мой отец говорит – ты опасная, но я видел кошек, которые могли удержать больше, чем ты.

– Ах ты, маленький гавнюк! Ты сделал это специально! – потом мои глаза распахнулись. – Святая корова! Да ты колдун!

– Я не колдун, – поспешно ответил он, словно понял, что сделал ошибку. – Я лучше, чем дрянная маленькая ведьма вроде тебя.

Мой рот раскрылся, я ужасно разозлилась.

– Что ты имеешь в виду под дрянной маленькой ведьмой?! Ты думаешь, что так крут? Если ты не колдун, значит ты ничто – зловонный маленький человечишка!

Он посмотрел на меня, испытывая почти облегчение.

– И все равно я лучше тебя, – сказал он, его щеки покрылись румянцем. – Быстрее.

– Я же болею, ты идиот!

– Держу пари, что ты даже не слышишь колокол, звонящий из лагеря, – добавил он. Мой гнев чуть ослаб, и я прислушалась, гадая, не сочиняет ли он.

– Держу пари, ты также не чувствуешь запах пекущегося хлеба, – сказал Трент, доверчиво оставив лошадь рядом со мной, и направился за уздечкой.

– Ты так слепа, что я мог бы проникнуть прямо в твою хижину и снять кольцо с твоего пальца так, что ты даже не заметишь.

– У меня нет кольца, Эйнштейн, – сказала я высокомерно. – И держу пари, что смогу вытащить крючок из твоего кармана так, что ты даже не почувствуешь. И что смогу удержать больше Безвременья, чем ты!

Пульс застучал быстрее, и я почувствовала, что задыхаюсь.

– И я не буду держать твою вонючую лошадь, – добавила я, чувствуя головокружение. – Да я бы не поехала на твоей кляче, даже если бы она была последним животным на земле!

В глазах у меня помутнело, и я замолчала, радуясь уже тому, что могу стоять с прямыми коленями и просто дышать несколько мгновений. Дерьмо, мне не хотелось отключиться прямо перед Трентом.