Санктум (СИ)

Затем он осторожно ослабил хватку и в одно мгновение нырнул вниз. Спустя еще миг он отступил назад с девочкой на руках, глядя на меня настороженно. Я даже не шевельнулась, заставила себя замереть на месте, не дыша. Если Эдвард считает, что так нужно, должно быть, он прав.

На лице ребенка отразилось разочарование. Она развернулась у Эдварда на руках и нетерпеливо хлопнула его по щеке.

- Нет, милая, еще рано. Не стоит рисковать, - сказал он. Мои брови недоуменно взлетели вверх.

Девочка снова шлепнула Эдварда, на этот раз настойчивее и раздраженнее.

- Папе можно, – сказал он, делая крошечный шаг от меня, не сводя с меня глаз… словно он меня боится. – Папа может себя защитить.

Ангельское личико девочки стало совсем недовольным. Ее маленькие бровки упрямо сошлись на переносице, очень напомнив этим меня – мое собственное частое выражение лица. Она наклонилась вперед, вытягивая в мою сторону ручку. Ее ладошка сжималась в маленький кулачок, требуя отнести ее ко мне.

- Милая, мне тоже кажется, что она не опасна, но не стоит рисковать, - странно, но Эдвард говорил так, словно отвечает на ее вопросы, а не выдумывает это все из головы. Ах, вспомнила я, он же сказал мне кое-что… Любопытство вспыхнуло во мне с неодолимой силой, но я удержала себя на месте, не смея рисковать.

- Ты, правда, слышишь ее мысли? – спросила я.

Девочка отняла руку от папиного лица, теперь протягивая ко мне обе руки. Открыв маленький ротик и обиженно вытянув вперед пухлые детские губки, она оглушительно заверещала.

Мы оба остолбенели от шока. Эдвард выглядел немного дезориентированным, а затем хрипло произнес:

- Белла?

- Я в порядке… - прошелестела я, стараясь не вдыхать, как он просил. – Не бойся, отдай ее мне.

С этого момента девочку невозможно стало удержать, она рвалась ко мне, ее личико стало рассерженным и нетерпеливым.

Эдвард сделал осторожный шаг ко мне, и в моем сердце вспыхнуло теплое предвкушение. Я тоже протянула руки девочке навстречу, я хотела обнять наконец свою маленькую дочь, которая, очевидно, любит меня так же сильно, как и я ее.

- Я мама, - зачем-то сказала я, когда Эдвард оказался около меня. Мои руки осторожно коснулись мягкой и горячей кожи. Пульс забился в мои пальцы, и я почувствовала исходящее от дочери тепло. Почему-то я подумала в этот миг, что моя кожа должна быть для нее ледяной. А затем меня затопила непреодолимая нежность…

С этого момента я не обращала внимания на то, что делает Эдвард. Все мое существо сосредоточилось на дочери. Я бережно прижала ее к груди и не могла не улыбнуться. Ответная улыбка была ослепительной, словно на моих руках ангелочек или как минимум маленький Амур.

- Как ты ее назвал? – проворковала я, позабыв, что мне нельзя дышать. Воздух наполнился аппетитным ароматом, обволакивающим мое лицо. Тепло, касающееся моей новой кожи, будоражило. Но жажда не беспокоила меня в этот момент. Я чувствовала, как огонь в горле стал сильнее, но этот запах больше не ассоциировался у меня с едой – ведь это была моя дочь. Моя девочка, которую я так сильно люблю, что чуть было не отдала за нее жизнь. Ребенок, которого подарил мне мой Ангел.

Эдвард растерялся, когда я взглянула на него, не услышав ответа.

- Я не называл, - прошептал он. – Я думал, ты захочешь сделать это сама…

- Девочка без имени, - я улыбнулась и снова обратила взгляд на дочь, которая теребила и рассматривала локоны моих длинных волос, как новую игрушку. А затем она потянулась и прижала ладошку к моему лицу.

Я вздрогнула, яркие образы заполнили мою голову. Это была картина женщины, лежащей на полу. Повсюду была кровь. Я едва сообразила, что это лежу я сама в доме Чарли на полу, когда узнала свое лицо. Образ был нечетким, словно стертое временем воспоминание. Образ был щедро приправлен чувством голода, как будто его испытывала я сама.

- Что это такое? – пораженно выдохнула я.

- Это ее дар, Белла, - хрипло сообщил Эдвард. – У каждого вампира есть дар. Твоя дочь умеет показывать свои мысли через прикосновение. Она показывает свое первое воспоминание о тебе.

- О, Боже… - все, что смогла выдавить я, все еще глядя на себя со стороны – растерзанную и умирающую. Я видела и Эдварда, склонившегося над моим телом в отчаянном порыве. – Ты мне расскажешь об этом поподробнее, когда я приду в себя?

- Обязательно, - пообещал он.

Тем временем картинка сменилась. Теперь я лежала на белом диване. Мое тело подрагивало, но губы были плотно сжаты. Я не могла понять, кричу я на этой картине или нет. Но образ выглядел жутковато. И теперь он был четким и ясным, и более того – наполненным переживаниями. Девочка беспокоилась за меня. Я чувствовала ее страх. Чувствовала ее любовь и сочувствие. Чувствовала ее нетерпеливое ожидание, когда мама придет в себя и перестанет страдать. Между первой картиной и второй была огромная разница. Теперь я могла прочесть все, о чем моя девочка думала в этот момент.

- Она… - я не могла подобрать слов. – Она понимает все это?!

- Да, - шепнул Эдвард. – Она развивается быстрее, чем человек. Она мыслит… сейчас на уровне четырех-пяти лет.