Санктум (СИ)

Наши поцелуи не были ни невинными, ни нежными, когда Белла оказалась в моих руках. Я жадно поглощал ее губы своими губами, практически не контролируя себя. На несколько волшебных минут я совершенно забылся, позволяя себе обмануться, не думать о будущем, которое по-прежнему оставалось мрачным.

Я впитывал каждое ее прикосновение, как источник света, в котором отчаянно нуждался. Мое сердце билось вновь в унисон с ее сердцем, я чувствовал себя таким живым, каким никогда еще не чувствовал, даже когда был человеком.

- Я люблю тебя… - я бормотал в бреду, сквозь поцелуи, но надеялся, что Белла услышит меня, поймет, как мне трудно – невозможно трудно оторваться от нее, и все-таки необходимо это сделать. Поймет, и перестанет насильно удерживать, ведь это было так неправильно. – Если бы ты знала, как сильно я люблю тебя… больше собственной жизни, Белла… Но я не могу остаться… ты должна постараться… пожалуйста… отпусти меня… ради себя, пожалуйста… - я умолял, мои слова лились бесконечным бурным потоком, сквозь отчаянные поцелуи.

Казалось, она услышала мои мольбы. Она больше не дрожала, но обнимала меня сильно, с желанием. Я чувствовал ее улыбку сквозь поцелуй, и это позволило мне поверить, что все будет в порядке. Она хотела помнить меня. Что ж, я готов был на это согласиться при условии, если это не помешает ей стать счастливой.

Я отстранился и убедился, что ее глаза сияют, прежде чем снова сделать шаг назад, к океанской воде, призывно манящей к спасению. Я хотел, чтобы Белла как можно скорее оказалась на берегу, среди людей, там, где ее накормят, где ей будет оказана медицинская помощь.

- Пойдем, - я благодарно сжал ей руку, когда увидел понимание на ее лице. Она не будет страдать. Ее лицо почти светилось, и я был рад, что мы выяснили все и сможем расстаться без обид.

Какая-то часть меня почувствовала горечь от того, что Белла так легко согласилась… Это было неправильно, когда она пыталась удерживать меня. Но в то же время невероятно приятно чувствовать, что я был ей так сильно нужен, даже если это недолговечное явление. И боль от того, что она уступила моим мольбам, поразила с неожиданной остротой. Я сам себе противоречил. Мне было больно отталкивать ее, но ее спокойствие неожиданным образом тоже принесло страдание.

Мы погрузились до шеи, и прежде, чем вставить в рот Беллы загубник, я не удержался от последнего искушения. Я очень нежно и осторожно, и в то же время отчаянно, снова поцеловал ее горячие, мягкие губы.

Мы плыли очень медленно и осторожно. Трудно было определить, в каком состоянии находится Белла, но, кажется, она больше не паниковала. Я сумел ее успокоить.

Она позволила мне вести ее, полностью доверяясь – до такой степени, что даже перестала шевелить ногами. Наши взгляды были прикованы друг к другу неотрывно, как если бы и правда мы оба были магнитами, идеально подходящими друг к другу. Какая приятная иллюзия… Я позволил себе помечтать в этом ключе, зная, как больно будет завтра…

Наши руки соединились, а пальцы сами собой переплелись. Неспешно преодолевая сопротивление воды, я толкал Беллу к спасению. Это было похоже на чувственный, медленный танец в воде… И я не хотел, чтобы он когда-нибудь заканчивался. Но неизбежно наше путешествие подходило к своему завершению.

А затем случилось то, что я должен был предвидеть, но не смог. Ну, конечно, у Беллы в баллоне закончился кислород. Я должен был предположить, что, если уж судьба решила отнять жизнь Беллы в этой пещере, то сделает для этого все возможное.

Дикими, обезумевшими от ужаса глазами я смотрел на то, как Белла вынимает загубник, снимает маску и слабо улыбается мне в воде – так, как будто нет ничего печального в том, что она умрет через минуту. Впереди еще было около ста пятидесяти метров извилистого пути. Я мог бы проплыть это расстояние за несколько секунд, но Белла не смогла бы сделать это. Если бы подводная пещера была прямая, я бы с легкостью вытащил Беллу из ловушки! Но только не тогда, когда пещерный ход извивается ужом, а острые сталактиты угрожают сверху.

Я пребывал в панике непростительно долго. Я находился в таком ужасе из-за того, что Белла на моих глазах умрет, и я не могу этому помешать, что просто застыл на месте.

А затем я заметил первые признаки кислородного голодания, и пришел в чувство.

Я схватил Беллу за руку и, почти не церемонясь, потащил ее за собой. Я понимал, что ей не хватит кислорода, чтобы выплыть на поверхность в сознании. Понимал, что, если я выберусь вместе с ней, чтобы попробовать откачать ее, то разоблачу себя самым ужасным способом. На пляже наверняка будут люди! Они увидят, как моя кожа сверкает в ярких лучах солнца, словно тысячи бриллиантов. Эта весть облетит полмира. Наверняка кто-то из свидетелей запечатлеет меня на камеру телефона. Эта история будет иметь печальный финал – либо для Беллы сейчас, либо для меня позже. Но что моя жизнь по сравнению с ее жизнью? Если я буду разоблачен, но Белла спасена, я приму казнь с улыбкой. Ведь Белла продолжит жить дальше, а значит, моя цель будет достигнута.