Санктум (СИ)

- Не убивай его, - шептала я между провалами в сознании, словно безумная, ощущая, что Эдвард делает что-то со мной – там, внизу, против моей воли. Слезы брызнули из глаз, и я все еще пыталась его оттолкнуть, явно мешая ему, но ни одна моя попытка не произвела должного эффекта. Он все равно был сильнее.

Боль пронзила живот, где-то пониже пупка, и я почувствовала насыщенный запах крови… тело стало горячим, словно меня облили кипятком. Мои глаза широко распахнулись, а в глотке застыл сдавленный крик.

- Только не убивай его, - умоляла я без перерыва, и слезы мешали мне видеть ясно, хотя я пыталась смотреть… смотреть, что он делает со мной.

Его лицо было напряженным, глаза черными и пронзительными. Казалось, что каждое движение ему дается с трудом, и что он не может до конца сосредоточиться на том, что делает. Я в ужасе смотрела на то, что происходит. Его руки были в крови. Я вся была в крови, но меня даже не замутило от этого. Выражение растерянности на лице Эдварда напугало меня больше, чем его решимость. Если он не знает, что делать, он меня не спасет. И он не собирается оставлять моего ребенка в живых – ему не важно это. 

- Пожалуйста… - пролепетала я, удивляясь, каким слабым становится мой голос. Моя голова упала вниз, сознание уплывало. – Спаси его, - попросила я почти шепотом, осознав, что речь о моем спасении уже не идет. Я умру сегодня. Операция по извлечению ребенка в нестерильных домашних условиях – даже идиоту стало бы ясно, что я не жилец. Не следовало даже надеяться на иное. 

- Поверить не могу, - пробормотал Эдвард, я едва чувствовала его холодные пальцы на своем животе. Его взгляд стал затравленным, и он быстро отбросил скальпель в сторону. Тот, звякнув, прокатился по кафельному полу до ножки стола. Я лениво смотрела на него, чувствуя нарастающую в теле кошмарную слабость.

- Покажи мне его, - умоляла я хрипло, надеясь, что Эдвард послушается голоса разума, и не станет убивать маленького невинного человечка на моих глазах. Что даст мне немного подержать моего мальчика прежде, чем я умру.

- Скальпель не берет оболочку, - потрясенно прошептал Эдвард, его пальцы судорожно ощупывали мой живот – теперь с нажимом, и я могла чувствовать это. Как будто он пробует его на прочность.

- Ты же сильный, - прохрипела я, в моем горле словно застряла колючая проволока, и вкус был такой же ржавый и противный. – Сделай что-нибудь.

Эдвард быстро взглянул на меня, и его рот раскрылся в ужасе.

- Белла… - выдохнул он с гримасой отчаяния на красивом лице.

- Вытащи его, вытащи, - теперь я молила об этом, зная, что ребенок не выживет в мертвом теле. Оставалось только его извлечь… только так его можно было спасти. О себе я уже не думала.

Он вздрогнул, отворачиваясь от меня. Он пытался сосредоточиться, я видела это, но ему было нелегко. Нерешительно наклонился, закрыл глаза и медленно открыл их.

- Быстрее, - прохрипела я, закатывая глаза в агонии. Все замерцало перед глазами, и сознание стало отступать.

Новая боль не дала мне отключиться. Я закричала, когда снова почувствовала удар в легкие. Мое дыхание стало совсем тяжелым. На этот раз мне не удавалось прокашляться между криками. Я захлебывалась.

Я ощутила сильное нажатие внизу живота. А затем раздался звук, будто скала крошится или раскалывается гранит, ударяясь друг о друга.

И затем боль ушла, ничего больше не давило на мою грудную клетку изнутри.

- Это девочка, - сказал Эдвард где-то рядом со мной.

- Дай мне ее, - прохрипела я с трудом и протянула руки в пустоту, видя только темноту перед собой. Я хотела защитить своего ребенка.

Что-то маленькое и горячее легло в мои руки. Оно было укутано покрывалом и едва шевелилось. Оно не кричало и не плакало.

Девочка, осознала я, с громадным трудом фокусируя на маленьком существе свой взгляд. Такая маленькая. У нее было личико ангелочка. Совершенно такое же прекрасное, как и у ее отца. Глаза были на удивление осмысленными, внимательно меня изучающими. Я улыбнулась своей девочке. Она улыбнулась мне в ответ. Ее крохотные ручки потянулись ближе, и я прижала ее в своей груди. И сразу почувствовала боль.

- Ах, - удивленно вздрогнула я, и ребенка немедленно оторвали от меня. Окончательно обессиленная, я слабо наблюдала, как Эдвард откладывает мою девочку в сторону – прямо на пол, хоть и в покрывале. Его взгляд был совершенно обезумевшим, и холодные пальцы коснулись груди – там, где была моя новая боль. Все его лицо и руки были красными, перепачканными в моей крови. Даже волосы.

- Белла… - прорыдал он, подползая ближе. Его руки дрожали, когда он захватил ими мою голову, прижимая к себе. Он стянул меня с дивана в свои объятия, но я уже даже не чувствовала этого. Мое тело не чувствовало ничего: ни боли, ни прикосновений. Оно было обессиленным.

- Белла… - повторял он, рыдая, снова и снова, и гладил меня по волосам.

Я понимала, что жить мне осталось от силы несколько минут, и подняла руку, чтобы коснуться его лица. Он зарыдал сильнее, и качал меня на руках, не желая отпускать. Он тоже видел, что я умру.

Я уловила слабое движение в стороне и повернула туда голову.