Sans toucher (Не касаясь)

Уже больше месяца Горликов просыпался слегка не выспавшимся: тяжело уснуть, когда в голову лезут приятные мысли о том, как потратить 2 млн. долларов. Раньше бессонница была другого рода: как бы прокрутить сделку века, чтобы денег хватило до конца жизни. На что их тратить, Иван Давыдович как-то не задумывался, вернее, пытался, но мечты перескакивали на безысходную реальность. Земли совхоза – миллионера располагались между двумя железными дорогами и федеральными трассами, но как будто кто-то специально дал взятку, как в свое время поступили извозчики города Томска, чтобы железная дорога прошла мимо города, превратив губернский город в захолустье. Так и совхоз «Путь к…» все трассы обогнули, совершенно обесценив земли в глазах потенциальных инвесторов. Даже дачников нельзя было заманить дешевизной земли, потому что все подъезды к совхозу заканчивались в 5-10 километрах. Миллионные долги, постоянно списываемые государством еще с шестидесятых годов прошлого века, позволяли директорам раз в десять лет насыпать тонкий слой щебенки, чтобы не вяз директорский УАЗик. На большее денег не хватало. Горликов отлично понимал, что в его совхозе активом является только земля, свинарники и коровники были, скорее, пассивом в глазах покупателя, так как памятниками архитектуры совсем не являлись, несмотря на фундаменты конца девятнадцатого века. Но и земля ничего не стоила. Из этих рассуждений состоял замкнутый круг, по которому бегали мысли, вариации проскальзывали, но очень редко, возвращая на путь безысходности. Пока в июне не появился потенциальный покупатель на два смежных участка. Вот тогда-то Горликов решил идти ва-банк. Он не стал оценивать земли совхоза (практически свои) по цене чернозема. Просто нарисовал приехавшей к нему парочке интернациональный значок доллара и двойку с шестью нулями на клочке бумажки. Почему двойку? Просто, один миллион он хотел пустить на покупку недвижимости и организацию своего дела где-нибудь на Кипре, а другой положить в банк под проценты. Да и участков было два, примерно одинаковой площади – все по-честному, по миллиону за каждый. Была и еще причина – три миллиона он просить побоялся. Парочка, которая приехала на переговоры, выдержала паузу, поинтересовалась о других потенциальных покупателях и уехала, как показалось Ивану Давыдовичу, расстроенной. С этого момента и начался период приятных бессонниц. Воздушные замки, голые и полуголые блондинки с брюнетками. Кабриолеты и даже белые штаны, как ни пытался Горликов заменить их в мыслях на смокинг с бабочкой, лезли в мечтах и лезли, иногда даже в комплекте с черной бабочкой, повязанной на голой шее, но без смокинга. Приятные мечты довели до того, что директор совхоза нашел книжечку с правилами игры в гольф и стал частенько пересматривать фильм «Жестяной кубок»[96]. Целый месяц жизнь казалась прекрасной и наполненной смыслом. Примерно неделю после отъезда «покупателей» Горликов представлял, как они валяются у него в ногах и просят снизить сумму хотя бы на 100 тысяч, но, ударяясь о стену непреклонности, соглашаются на два миллиона. Через две недели ожиданий парочка уже не валялась в ногах, а безропотно молила, стоя на коленях. Через три недели сидела на стуле, но униженно целовала гигантский золотой перстень, одетый на волосатый палец Горликова. Печатки у Ивана Давыдовича, правда, пока не было, да и пальцы волосатостью не отличались, но помечтать об этом было приятно. На четвертую неделю ожиданий покупатели хоть и вели себя на равных, но скидку все равно не получали. В голове директора никак не могло уложиться, что два миллиона могут хоть как-то уменьшиться.