В некотором смысле, как сказал Ньютон Локку, Бесконечное сокращается, образуя очевидную пустоту, в которой мы можем действовать. Я говорю «очевидную», потому что сокращение Бесконечного представляет собой глубоко парадоксальную концепцию. Бесконечное должно уметь исчезать, чтобы создавать ограничения, но, даже когда оно исчезает, оно должно присутствовать. Если Бесконечное не способно исчезнуть и оставить нам немного места для наших действий, то оно ограничено. Но если оно может исчезнуть и перестать присутствовать, оно также ограничено. И да и нет. Это, как отметил Арье Каплан, послужило источником знаменитой загадки о том, способен ли Бог создать камень настолько тяжелый, что Он не сможет его поднять. Отношение Бесконечного к нам подобно отношению мужа к жене в «Дарах волхвов» — нельзя задумываться излишне много о даре свободы, который оно нам дает, иначе тот исчезнет. Смысл жизни — лучший подарок, который может дать нам Бесконечное, и для этого ему нужно освободить нам немного пространства.
Это ответ слишком наивный? Или поверхностный? Или нелогичный? Может, и то, и другое, и третье — но для объективности нам нужно сравнить его с другими попытками понять, как у жизни может быть смысл. Существует несколько уловок.
Первая из них — отрицание самого вопроса. «Я работаю, чтобы получать деньги, на которые я содержу семью, потому
Второй ответ заключается в том, что вопрос «Зачем вообще что-то делать?» не имеет смысла. Таков подход логических позитивистов, с которыми мы уже встречались ранее: можно задавать вопросы вроде «Зачем надо надевать свитер в холодный день?», но нельзя спрашивать «Зачем я должен что-то делать?». Я считаю, что такое заявление трудно оспорить, но в него невозможно поверить.
Третий ответ заключается в том, что есть некое высшее существо, указывающее нам, что делать, и звучит он так: «Потому что этого хочет оно». Я всегда считал, что в такое невозможно поверить, потому что при подобном подходе самые интересные и уникальные черты человеческой природы — свобода, способность оценивать и критиковать — перестают играть какую-либо существенную роль.
Четвертый ответ заключается в том, что жизнь имеет смысл, потому что мы, люди, решили придать ей таковой. Следовательно, Вселенная делится на материю, по сути, бессмысленную, и на людей, которые обладают способностью свободно наделять что-то смыслом. Это вновь Декартова дихотомия «орел — акула» или «тело — разум», затрагивающая ту же самую проблему: как могут существовать подобные создания? Как те, кто обладает способностью наделять смыслом, живут в бессмысленном мире? И если есть существа, способные создать некую цель, что мешает им поменять ее? Если в какой-то момент они установят один принцип, могут ли они в следующий момент поменять его? И если да, то зачем им устанавливать принципы?
Потому, если вы склоняетесь к мысли, что подобного рода вопрос нуждается в ответе (признаюсь, я не в силах доказать, что это так), я считаю, что ответ Ари вполне можно расценивать как подходящий.
По аналогии можно сказать, что Бесконечное желает предоставить нам свою безграничность. Для этого оно создает физическую Вселенную, которая эволюционирует до появления существ, способных программировать себя самостоятельно, освобождаясь от биологических ограничений и культурных особенностей.
Эти существа (то есть мы) нуждаются в Бесконечном, но их ограниченность вынуждает их существовать в ситуации, при которой вещи имеют смысл. Потому Вселенная и является незаконченной, пронизанной красотой и ужасом — благодаря этому каждый из нас может исправить ее особенным образом.
Вот к чему мы пришли. Снимая ограничения и избавляя друг друга от страданий, мы накапливаем опыт, приходим к новым открытиям и осознаём себя как выражение Бесконечного. И оно — проявляясь через всех нас — продолжает оставаться безграничным. В этом и заключается смысл жизни и то, каким образом всё, включая нас, имеет смысл.
Почему так сложно? Почему нам потребовался настолько долгий путь? Я считаю, дело в том, что — подобно ситуации, когда нам необходимо исправить мир, собирая элементы воедино, — нам нужно изменить наше понимание мира, и у каждого из нас есть какой-то свой элемент.