Санта, подари мне маму

Глава 10. «Рождество»

Свободные вечера, шопинг, прогулки — я стараюсь искать положительные моменты в дистанции между мной и Ричардом. Мы общаемся в процессе работы, но как-то натянуто. Я то и дело замечаю его напряжённые взгляды на себе и пытаюсь понять, что на сей раз сделала не так. Это уже начинает походить на абсурд. Три с лишним недели прошло с того инцидента с Лиззи. Уже и все царапины зажили, и даже новые были получены в результате вот таких же точно падений, а он всё ещё держит на меня обиду. Вдвойне некомфортно оттого, что с остальными на площадке Ричард абсолютно раскован и свободен, даже умудряется находить общий язык с теми, кто в принципе английского не знает. Я чувствую себя бесполезной.

Вечером двадцать четвертого в заведениях и на улицах чувствуется праздничная особенная атмосфера. В Питере европейские традиции ощущаются острее, пусть и не так много людей празднуют католическое Рождество. Гуляя по новогодней ярмарке на Манежной, замечаю красивую тряпичную куклу в виде ангела. В голову почему-то приходит образ Лиззи. Грустно вздыхаю, но всё-таки покупаю куклу с мыслью о сувенире на память об этой поездке. Не магнит же на холодильник мне покупать в самом деле.

Я возвращаюсь в отель с намерением завалиться спать пораньше. Режиссёр в честь праздника дал съёмочной группе выходной на завтра, так что можно будет съездить посмотреть достопримечательности или погулять.

— Простите... простите, — слышу я в свой адрес со стороны ресепшена. Оборачиваюсь и смотрю вопросительно на девушку за стойкой регистрации.

— Вы мне?

— Да, — кивает администратор. — Вы ведь работаете вместе с отцом этой девочки?

Она кивает на Лиззи, одиноко восседающую на одном из диванов в лобби. Я даже и не заметила её.

— Д-да, — растерянно отвечаю я. — А что случилось?

— Как я поняла, его всё ещё нет. А няня, с которой её оставили, уже ушла, — поясняет девушка аналогичным неуверенным тоном. Она явно понимает, что Долсон не просто турист и пытается быть максимально деликатной. — Мы присматривали за ней, но уже поздно. Вы не могли бы связаться с её отцом, если у вас есть возможность?

Последняя оговорка, видимо, свидетельствует о том, что они уже пытались это сделать, но не смогли. Я чувствую лёгкое беспокойство. Последний раз я видела Ричарда часа три назад, во время фотосессии для промо компании. Как раз после неё мне было сказано, что я на сегодня свободна. В разговоре между актёрами мелькало что-то про вечеринку. Но я не думала, что озабоченный папаша Долсон оставит своего ребёнка ради пьянки. Это уж совсем не комильфо. Не похоже на него, и что-то мне подсказывает, что без Ольги Макаровой тут не обошлось.

— Я попробую, — отвечаю и подхожу к сонной и вялой Лиззи. — Эй, малышка, пойдём-ка спатки?

Лиззи поднимает голову с подлокотника и смотрит на меня внимательно.

— Мамочка... — она тянет ко мне руки и повисает на шее. Я смиренно обнимаю её и подхватываю на руки.

Мы поднимаемся в номер Ричарда. Мне ужасно неловко оказаться здесь. Но я оправдываю себя тем, что ребёнок не должен спать в рождественскую ночь в лобби отеля у всех на виду. Надо сперва уложить её, а потом уже позвонить Долсону и объяснить всё. И если у него снова будут претензии ко мне, я сочту себя вправе высказать ему всё, что думаю. Пакет с ангелом повисает у меня на руке. Я смотрю на покрасневшие глазки Лиззи. В огромной гостиничной кровати ей некомфортно. Она тянется ко мне, хватает за карман пальто.

— Не уходи...

Я присаживаюсь на корточки и беру её за руку.

— Смотри, что у меня есть для тебя, — я достаю куклу, распаковываю её и кладу рядом. — С Рождеством, Лиззи.

— С Рождеством, мамочка, — отвечает тихонько малышка. — Пожалуйста, не уходи от нас больше никогда.

Я в ответ только поглаживаю её легонько по голове. Непослушные кудряшки пушатся под моей ладонью. Лиззи очень похожа на папу. Такая же обаятельная. Глядя на неё у меня появляется странное чувство — хочется заботиться о ней, защищать от всех невзгод. Никогда прежде я не чувствовала такого желания отдавать и любить безвозмездно. Я не знаю отчего слёзы появляются на глазах.

Малышка засыпает и я потихоньку поднимаюсь. Разминаю ноги и выхожу в гостиную номера. Набираю Ричарда и слушаю долгие гудки в трубке. Ответа нет. Я набираю снова и снова. В конце концов, кто-то поднимает трубку. Подозрительно знакомый женский голос, по-видимому, не очень трезвый, сообщает, что Рик не может сейчас говорить, потому что в душе. Я понимаю, что это, скорее всего, просто дебильная шутка. Но из-за того, что до этого набирала номер раз двадцать, я прихожу в бешенство.

— Отлично, просто передайте ему, что в следующий раз, прежде чем идти на куда-то, пусть убедится, что не оставил своего ребёнка без присмотра!