Сантьяго

– К кому еще вы обращались?

– Вербовка – обыденное дело, Себастьян. Я занимаюсь этим с тех пор, как живу здесь. Вы – самый последний, но не уникальный.

– Я с ними встречался?

– И довольно часто. Как иначе я мог так много узнать о вас?

– Я знаю, что Джеронимо Джентри один из них.

– Совершенно верно.

– А Тервиллигер?

Сантьяго покачал головой:

– Нет.

– Стерн?

– Нет. – Тут Сантьяго рассмеялся. – Наверное, пришлось бы завербовать его, если бы я захотел налаживать контакты с фейли.

– Он говорит, что встречался с вами, когда вы сидели в тюрьме на Калами Три.

– Наверное, так и было.

– Вы выглядите не так, как он мне вас описал.

Сантьяго пожал плечами:

– Пластические операции.

– А куда подевались четыре или пять футов роста?

– С тех пор прошло много лет. Стерн провел слишком много времени среди фейли. Опять же, он совсем коротышка. – На губах Сантьяго заиграла улыбка. – Вы предполагаете, что я – самозванец?

– Нет, – покачал головой Каин. – А вы предлагаете мне стать им?

– Что-то я вас не понимаю.

– Вчера я заглянул в «Повесть о двух городах». И подумал, что Ангел никогда не видел ни вас, ни меня.

– И вы подумали, что я хочу, чтобы вы заменили меня, когда он появится здесь?

– А вы этого не хотите?

– Абсолютно. В бою я замены себе не ищу. – Он помолчал. – А что еще вы можете сказать об этой книге?

– Могу сказать, что очень уж она занудная.

– Жаль, что вам она не понравилась.

– Я думал о другом. Да и сейчас думаю.

– О чем же?

– Например, верить вам или нет. Я убил столько людей ради тех, кому верил, но всякий раз в итоге меня ждало разочарование.

– Я не прошу убивать кого-либо ради меня, Себастьян. Я прошу вас помочь мне в защите простых людей от насилия государства, которому начхать на их судьбы.

– Не прошло и десяти минут, как вы приказали Хасинто кого-то убить, – напомнил Каин.

– Не ради меня – ради дела. Поскольку я не могу осуществлять финансирование наших операций через легитимные каналы, приходится искать другие, не осененные законом. Я не могу допустить, чтобы Уинстон Кчанга обманул нас и остался безнаказанным. Если станет известно, что мы не можем защищать свои интересы, преступный мир начнет охотиться на нас, как уже охотится Демократия. – Он повел Каина вдоль поля, засаженного гибридом кукурузы. – В революции нет места для сантиментов. Уж вы-то это хорошо знаете.

– Знаю, – кивнул Каин. – И скольких мне придется убить?

Сантьяго остановился, взгляды мужчин встретились.

– Я никогда не попрошу вас убить человека, который не заслуживает смерти.

– Сейчас это моя работа, причем хорошо оплачиваемая.

– Если вы придете ко мне, то будете делать то же самое. Только платить вам не будут, за вашу голову назначат вознаграждение, и даже люди, за счастье которых мы боремся, будут желать вам смерти. Не слишком выгодное предложение.

– Не слишком.

– Тогда позвольте подсластить пилюлю. У вас все-таки появится то, чего нет сейчас.

– Что именно?

– Осознание, что ваши деяния могут изменить жизнь к лучшему.

– Хотелось бы это осознать, хоть раз в жизни, – искренне признался Каин.

– Никто, кроме вас, знать об этом не будет, – предупредил Сантьяго.

– Никому и не надо об этом знать.

Последовала короткая пауза.

– Так что вы на это скажете, Себастьян?

– Скажу, что хотел бы вам поверить.

– Так поверьте.

– Я еще не решил. – Он остановился в тени двенадцатифутового кукурузного леса. – А если я не поверю?

– Оружия у меня нет, телохранители в доме.

– Меня больше беспокоит другое: что вы можете со мной сделать?

– Мы подумаем об этом, когда возникнет такая необходимость.

– Вам придется меня убить. Или попытаться. Я знаю, как вы выглядите и где вас найти.

– Об этом знают и другие. Конечно, все упростится, если вы решите присоединиться ко мне.

Они продолжили прогулку. Сантьяго рассказывал о жестокостях Демократии, о принятых им ответных действиях, о людях, которых он спас, и о тех, кого спасти не удалось. Каин внимательно слушал, иногда задавал вопрос, иной раз высказывал свое мнение.

– Как трудно бывает принимать решение, – говорил Сантьяго, когда они шагали вдоль ручья, разделявшего два поля. – Столько надо сделать, а у нас так мало денег и людей. Потратить их на спасение или на отмщение? Бросить все средства на помощь жертвам Демократии, чтобы потом послать их в бой, или оставить их умирать и принять меры к тому, чтобы такое не повторилось в другом месте?

– Разумеется, принять меры, чтобы такое не повторилось, – твердо ответил Каин.

– Ответ охотника за головами. К сожалению, сказать проще, чем сделать. Рейд к Эпсилон Эридани скорее исключение, чем правило. У нас нет возможности противостоять флоту. – Сантьяго вздохнул. – Разумеется, мы не отсиживаемся в кустах. Делаем все, что в наших силах. Спасаем тех, кого можем, наказываем других, а чтобы финансировать нашу деятельность, нам приходится иметь дело с личностями, рядом с которыми Веселый Бродяга – честнейший человек.

– Почему вы не убили Уиттейкера Драма? – спросил Каин.

– Сократа?

– Да.