Сантрелья

— Прости меня, пожалуйста, Абд — аль-Рахман, — торжественно начала я. — Я пошла за тобой, потому что была уверена, что ты идешь в казематы. Я пошла за тобой, в надежде увидеть еще раз Николая. Ему грозит страшная опасность, ты же знаешь. Его уже пытают, а теперь, наверное, приговорят к смерти. Он не может объяснить им, что он вовсе не колдун, а человек из будущего, а его колдовские предметы в нашем времени самые элементарные предметы быта. У меня есть защитники: ты, дон Альфонсо, да и сам дон Ордоньо ко мне неплохо относится. Но мой брат совсем один. Он сказал, что я могу доверять тебе. А мне и самой это известно. Я верю тебе, Абдеррахман.

— Я все это знаю, — взволнованно проговорил араб. — Я собирался отвести тебя к брату в то утро, когда меня отослали по службе.

И я вдруг почувствовала, что он не сердится, наоборот, в голосе его звучало участие.

— По какой службе? Ты же араб? Почему ты служишь дону Ордоньо?

Он приблизился ко мне, и его зеленые глаза встретили мой взгляд.

— Можно? — он кивнул на диван, спрашивая разрешения сесть со мной рядом.

— Ну, конечно! — изумилась я.

Он опустился на диван чуть поодаль и спросил:

— Элена, ты мне веришь?

— Ты не должен отчитываться передо мной, Абдеррахман, — смутилась я.

— Я не Абдеррахман, я не араб. Но я давно живу с арабами. Я воспитывался в их культуре. Я воевал вместе с ними. Но я знаю, что на этой земле их дело не правое. Они здесь завоеватели, — он перевел дух. — В своей стране я видел завоевателей. Из-за них я здесь. Я пленник дона Ордоньо, но я оказал ему услугу, поэтому он не стал долго держать меня в каземате.

Я удивленно вскрикнула.

— Да-да, я тоже имел удовольствие на своей шкуре познакомиться с подземной темницей. Я обещал служить христианам, но я соглашался лишь на те поручения, которые не противоречат моей совести. Такой договор мы и заключили. Итак, я поселился в доме господина Ордоньо — в его замке Аструм Санктум.

Я уставилась на Абдеррахмана, словно увидела привидение. Эта последняя фраза и была та самая, которую я недавно силилась вспомнить, — фраза из рукописи Святогора.

— Но ведь получается, что Омейядов /Омейяды — арабская династия, правившая в Кордовском халифате до 30-х годов XI века/ ты предал? — почему-то я вдруг взяла на себя роль его судьи.

— Это удивительно, ты знаешь, кто такие Омейяды! — в свою очередь удивился Абдеррахман. — Но я не сделал пока ничего та-кого, что можно счесть за предательство. Я выступаю как толмач, как посланник, осуществляю контакты между христианами и ха-лифатом, веду переговоры. Я не участвую в битвах ни на той, ни на другой стороне. Но я обязался защищать Аструм Санктум, если возникнет угроза его захвата. И это справедливо, потому что теперь это мой дом. Я буду защищать свой дом.

Я кивнула, лишь отчасти приняв его объяснения. Я практически уже догадалась, кто он. Но я не торопила его, я ждала, когда он сам расскажет о себе.

— Элена, как называется твоя страна? — поинтересовался Абдеррахман.

— Я помню, что обещала рассказать тебе о ней, — улыбнулась я.

Безусловно, уроки Беренгарии не прошли даром, и я действительно гораздо лучше могла изъясняться на этом древнем кастильском наречии.

— Она находится очень далеко отсюда. Называется она Rusia, — я специально произнесла это по-испански, потому что оно созвучно слову «Русь».

Он взял меня за руку и крепко сжал ее:

— Элена, мы с тобой родичи.

— Как это?

— Я понял это, когда ты в тот вечер у хозяев говорила на своем языке. Он так похож на язык моей родины. Моя родина — Русь! И это действительно очень далеко.

Я напряглась. Таких совпадений не бывает. Если только это не подстроено специально кем-то свыше, не то для забавы, не то еще для каких-то неведомых нам целей. Так не бывает, это я знала точно. Но также точно я знала теперь, что означает имя Сакромонт. Но я ждала, когда и это мой милый лже-араб, мой далекий земляк поведает мне сам. Он, видимо, заметил мое смятение и не знал, как расценить его.

— Ты не веришь мне? — потребовал он.

Я придвинулась к нему, взяла его за руки и посмотрела ему прямо в глаза:

— Я верю тебе, ведь я видела, как ты молился Перуну, не так ли?

Он утвердительно покачал головой, не отводя взгляда.

— Как зовут тебя, русич? — спросила я, заранее зная ответ.

— Святогор. Так звали меня очень давно. И лишь в последние годы в замке меня называли Сакромонтом. Я сказал им, что это мое настоящее имя.

Вот и все. Напряжение спало. Уже неделю я жила в одиннадцатом веке, в самом начале одиннадцатого века, и была гостьей того самого Святогора, чью рукопись я все никак не могла дочитать; того самого Святогора, который являлся далеким предком моего студента Алеши Рахманова и передавшего мне эту рукопись Владимира Сергеевича; того самого Святогора, который должен владеть тайной Тартесса.

— Мы должны спасти Колю! — воскликнула я. — Ты поможешь мне, Святогор?

Я получала наслаждение, произнося это имя.