Сапфик

– Вот. – Джаред постучал по часам, лежащим на столе. – Они должны быть твоими.

Облегчение в глазах Клодии сменилось удивлением.

– Отцовские часы?

– Нет, не часы, а это.

Девушка подошла ближе. Джаред теребил серебряный кубик, висевший на цепочке. Она столько раз видела его в руках у отца, что едва замечала, а теперь вдруг удивилась, что Джон Арлекс, аскет до мозга костей, носил талисман.

– Это на счастье?

Джаред не улыбнулся:

– Это Инкарцерон.

Финн лежал в высокой траве и смотрел на звезды.

Далекие, они успокаивали, сияя сквозь темные стебельки. Финн пришел сюда, отравленный завистливой атмосферой ужина, но безмолвие ночи и красота звезд действовали как лекарство.

Финн положил руку за голову, чувствуя, как травинки колют затылок.

Звезды такие далекие! В Инкарцероне Финн мечтал о них как о символе Свободы, а сейчас чувствовал, что ничего не изменилось, что он до сих пор Узник. Может, так будет всегда. Может, ему лучше исчезнуть – ускакать в Большой Лес и не возвращаться. Но исчезнуть – значит бросить Кейро и Аттию.

Клодии-то все равно. Финн аж вздрогнул от этой мысли. Только ведь и правда Клодии все равно. В итоге она выйдет за самозванца и, так или иначе, станет королевой, как и планировалось с самого начала.

Почему бы и нет?

Почему бы просто не исчезнуть?

Только куда податься? Он будет странствовать по задушенному вездесущим Протоколом миру и каждую ночь видеть во сне Кейро? Его побратим остался в металлическом, синюшном аду Тюрьмы – кто знает, жив он или мертв, безумен или изувечен, убивает или уже убит сам?

Кейро перевернулся на живот и сжался в комок. Принцам полагается спать на золотых кроватях под атласными балдахинами. Только Хрустальный дворец – настоящий гадюшник, в котором Финн задыхался. Глаза у него больше не чесались, но сухость в горле говорила, что до припадка не дошло едва-едва. Нужно быть осторожнее. Нужно лучше себя контролировать.

Впрочем, вызов на дуэль забывать не хотелось. Напротив, Финн смаковал его, снова и снова вспоминая, как самозванец отпрянул от удара перчаткой, как покраснело его лицо. Хладнокровия как не бывало. Финн улыбнулся во тьму, прижавшись щекой к влажной траве.

Он быстро перевернулся на спину и сел. В свете звезд огромные лужайки казались серыми. За озером лес тянулся к небу черными головами деревьев. Ночь выдалась теплая, в садах сладко пахло розами и жимолостью.

Финн снова растянулся на траве, глядя в небо.

Пустая оболочка Луны на востоке напоминала призрак.

Джаред рассказывал, как покоряли ее в Годы Гнева, уничтожив приливы и отливы, как искусственно изменили ее орбиту, а в итоге – весь мир.

После этого никаких перемен уже не было.

Когда он станет королем, мир снова изменится. Он позволит людям говорить и делать, что пожелают. Он освободит бедных от рабского труда в поместьях богачей. Он найдет Инкарцерон и выпустит всех Узников. А потом… потом он сбежит.

Финн уставился на белые звезды.

«Финн Видящий Звезды не сбегает» – насмешливый голос Кейро представлялся без труда.

Он повернул голову, вздохнул, устроился удобнее и… коснулся чего-то холодного.

Мгновение спустя Финн вскочил и выхватил шпагу. Сердце бешено билось, на шее проступил пот.

Из ярко освещенного дворца долетала музыка.

На лужайках по-прежнему не было ни души. Но в траве, там, где только что лежала его голова, появилось что-то блестящее.

Финн вслушался в тишину, потом быстро поднял блестящий предмет, пригляделся к нему и вздрогнул от ужаса.

В руке он держал стальной кинжал, пугающе острый, с рукоятью в форме волка. Зверь вытянулся в прыжке и свирепо скалился.

Весь подобравшись, Финн крепко сжал шпагу и огляделся по сторонам.

Его окружало безмолвие летней ночи.

Третьего пинка дверь не выдержала. Кейро отодрал колючий металлический побег, заглянул внутрь, и Аттия услышала его приглушенный голос:

– Тут коридор. У тебя фонарь есть?

Аттия протянула ему фонарь.

Кейро протиснулся внутрь, а девушка осталась ждать, слыша только приглушенный шорох. Потом Кейро позвал:

– Залезай сюда!

Аттия забралась внутрь и встала рядом с Кейро. Вокруг темень и грязь, – похоже, хижина пустовала уже годы, а то и века. Девушка видела только кучи рухляди, облепленные пылью и паутиной.

Кейро оттолкнул что-то в сторону и протиснулся меж захламленным письменным столом и сломанным буфетом. Он смахнул пыль рукой в перчатке и посмотрел на разбитую посуду:

– Находка – супер!

Аттия прислушалась. Коридор вел во тьму, мертвую тишину которого нарушали голоса. Сейчас различались два голоса, они то появлялись, то исчезали.

Кейро держал меч наготове.

– Если что, сразу сматываемся. Я Оцепнем сыт по горло.

Аттия кивнула и собралась проскользнуть мимо, но Кейро оттолкнул ее назад:

– Твое дело спину мне прикрывать!

– Ой, я тоже тебя люблю! – шепнула она, сладко улыбнувшись.

Путники опасливо пробрались по коридору, который уперся в большую приоткрытую дверь. Она не двигалась, и, скользнув за порог вслед за Кейро, Аттия поняла, в чем дело. Дверь приперли мебелью, словно в последней отчаянной попытке удержать ее закрытой.