Сапфир

К стеклу медленно подплыла… русалка? Да ладно! Существо очень напоминало русалок из нашей мифологии.

Голубоватая кожа, еще более гладкая, чем у Камелии мерцала. Черные, словно куски гематита, глаза сияли. Женское тело чуть ниже груди покрывала чешуя, и дальше шел длинный, толстый рыбий хвост с красивым плавником, похожим на тонкую перламутровую вуаль. Такие же, растущие от плеча до локтя, развевались от любого движения рук существа.

Золотистые волосы «русалки»струились по воде, густые-густые, или так только казалось?

Существо приблизилось к стеклу, с интересом разглядывая группу, и его жабры под ребрами быстро задвигались.

Внезапно женщина-оборотень изменилась. Тело ее резко обросло чешуей, целиком, до самой шеи. А вскоре и она стала походить на широкую, рыбью. Только треугольное личико, с пухлыми губами еще напоминало о русалке. Мгновение – и перед нами зависла в водеогромная рыбина, косясь слишком уж осмысленным и недоверчивым взглядом.

– Вайолы, оборотни-рыбы, – невозмутимо представил нам существо Эмерт. – Единственные в своем роде. Жить могут только в воде. На сушу выходят очень редко и больше нескольких часов не выдерживают. Обратите внимание, что войолы могут варьировать процент превращения. Кроме них на такое не способен больше никто. Они могут целиком обратиться в рыбу или выглядеть так, как мы видели пару минут назад. И даже покрываться чешуей только по пояс. Отсюда и легенды о русалках.

– А теперь обратите внимание на ее рот, –Эмерт ткнул пальцем в аквариум, вайола подплыла поближе, и я заметила рваную рану на ее губе. А ведь в человеческом обличье ее не было! – Как называются раны оборотней, проявляющиеся только в звериной ипостаси? – маргон обвел группу внимательным взглядом темно-зеленых глаз, закатал рукава белой рубашки и подбоченился.

– Не помню, как называется, но помню, что в таких случаях надо заставлять оборотня большую часть времени проводить в человеческой ипостаси. А в звериной обрабатывать рану как обычно.

– И как обычно обрабатывают в воде? – Эмерт перевел взгляд на меня, заломил изящную светлую бровь и сунул руки в карманы.

Группа зашушукалась. Кажется, кроме меня никто не сталкивалась с такими травмами. А вот мне приходилось, благодаря Рику.

– Добавить в воду соли, посыпать ранку солью и йодом, – ответила я не без гордости. – Если есть отмершая ткань, удалить, зачистив рану до здоровой.

Эмерт кивнул, и на красивом, хотя и немного женоподобном лице его отразилось одобрение.

Камелия показала большой палец. Драконы фыркнули и вернулись к созерцанию вайолы. Она снова превращалась в женщину. Исчезала чешуя, гладкая, чуть голубоватая кожа поблескивала в свете ламп. Вайола обратилась до пояса, и я не удержалась – удостоверилась. Нет, на губах ее не было ни малейшего следа травмы.

Такое бывает, если оборотни получают ранения в момент превращения в зверя или спустя считанные мгновения после этого.

Словно в ту минуту их ипостаси не совсем одно целое и одна главенствует над другой.

4

Вскрытие василиска доставило мне море удовольствия. Я радовалась, как ребенок, в отличие от большинства однокашников.

Леолайла – высокого, жилистого маргона, с пронзительными глазами цвета красной яшмы стошнило.Он еще долго отстирывал у раковиныв анатомичкежелтоватую тунику и черные, атласные брюки, смывал остатки обеда с каштанового хвоста.

Камелия морщила длинный, тонкий нос и брезгливо сопела. Дарген с Гроносом хмурились. Остальные – кто бледный, как мел, а кто и вовсе –зеленый, спали с лица и с нескрываемым ужасом следили за отточенными действиями нашего препода по анатомии – Опала. Оборотень-пантера с коротким ежиком светлых волос, острыми, хищными чертами и бледно-голубыми глазами, лихо орудовал скальпелем и не без удовольствия вытаскивал внутренности.

Опал просто обожал шокировать студентов, и в этом ему равных не было.

То он клал на труп бутерброды, а затем с аппетитом жевал их и нарочно причавкивал, то вытаскивал органы и принюхивался к ним. Если группа попадалась не слишком впечатлительная, мог даже лизнуть.

Наверное, за это его и прозвали прозвали «жутик». Опал знал о кличке и, по-моему,даже гордился ею.

Но еще больше, чем пугать студентов, доводить до приступа неконтролируемого отвращения, Опал любил смущать их. Желательно до жгуче-красного румянца и потупленных глаз. С хитрющим выражением лица совалкому-нибудь под нос печень или почки, а то и вовсе – гениталии. И чем более ошарашенным выглядел студент, тем дольше расспрашивал его пантера, требуя рассказать об органе во всех красках и деталях.

Прямо-таки классикой жанра стало для Опала отсекать мужские гениталии и заставлять девушек громко произносить их названия, перечислять функции и возможности. Если речь шла об оборотнях с особенно мощным либидо, жутик требовал подробного отчета: как долго они могут заниматься любовью, каково наполнение органа кровью.

И добивал фирменными вопросами: «А это больно, если орган готов, а женщина нет? Для организма вредно? И если вредно, то что же делать?»