Сапфировая книга

Сначала Шарлотта и Рафаэль пошли в кафе-мороженое, потом — в кино, а потом встретились с Гидеоном в итальянском ресторане. Лесли и я хотели знать все подробности, от названия фильма до того, с чем была пицца, до последнего сказанного слова. По словам Ксемериуса, Шарлотта и Рафаэль упорно не находили общего языка. Рафаэль с удовольствием пообсуждал бы разницу между французскими и английскими девушками и их сексуальное поведение, а Шарлотта постоянно возвращалась к лауреатам Нобелевской премии в литературе за последние десять лет, что привело к тому, что Рафаэль откровенно стал скучать и вызывающе провожал глазами каждую проходящую мимо девушку. И в кино (к огромному удивлению Ксемериуса) Рафаэль даже не попытался потискаться с Шарлоттой, наоборот, через десять минут он заснул и спал глубоко и крепко. Лесли сказала, это было самое приятное, что она за последнее время услышала, и я полностью была с ней согласна.

Потом мы, конечно, захотели узнать, говорили ли Гидеон, Шарлотта и Рафаэль обо мне, когда сидели в ресторане, и Ксемериус (несколько неохотно) передал следующий возмутительный диалог (который я как бы синхронно переводила для Лесли):

Шарлотта: Джордано очень переживает, что Гвендолин завтра сделает неправильно всё, что только можно сделать неправильно.

Гидеон: Передай мне, пожалуйста, оливковое масло.

Шарлотта: Политика и история для Гвендолин — тайна за семью печатями, а имена она не запоминает — ей заходит в одно ухо и выходит через другое. Она не виновата, ее мозг просто неспособен накопить такое количество информации. Он забит именами поп-групп, состоящих из юношей, и длиннющим списком актеров в дешевых любовных фильмах.

Рафаэль: Гвендолин — это твоя кузина, которая путешествует во времени? Я видел ее вчера в школе. У нее длинные темные волосы и голубые глаза, если я не ошибаюсь?

Шарлотта: Да, и родинка на виске в виде банана.

Гидеон: В виде маленького полумесяца.

Рафаэль: А как зовут ее подругу? Блондинку с веснушками? Лилли?

Шарлотта: Лесли Хей. Чуть больше мозга, чем у Гвендолин, но при этом — лучший пример тому, что хозяева похожи на своих собак. У нее помесь золотистого ретривера. Его зовут Берти.

Рафаэль: Как мило.

Шарлотта: Ты любишь собак?

Рафаэль: Больше всего помеси золотистого ретривера с веснушками.

Шарлотта: Понимаю. Ты можешь попытать счастья. Больших проблем быть не должно. У Лесли парни меняются еще чаще, чем у Гвендолин.

Гидеон: Правда? И как много… э-э-э… парней было уже у Гвендолин?

Шарлотта: О господи! Фух! Мне как-то даже неловко. Я не хочу говорить о ней ничего плохого, но дело в том, что она особо не перебирает, особенно, когда выпьет. В нашем классе она перепробовал всех парней, и парней, что на класс старше… В какой-то момент я просто потеряла счет. А уж кличку, которую они ей дали, я даже произносить не хочу.

Рафаэль: Школьная подстилка?

Гидеон: Передай мне, пожалуйста, соль.

Когда Ксемериус добрался до этого места своего рассказа, я вскочила, чтобы тут же спуститься и задушить Шарлотту, но Лесли удержала меня и сказала, что месть хороша в холодном виде. Мой аргумент, что мной движет не месть, а кровожадность, ее не убедил. Кроме того, она сказала, что если Гидеон и Рафаэль хотя бы наполовину так умны, как красивы, то они не поверят ни одному слову Шарлотты.