Сапиенс , как вирус

К тому времени, когда экипированный по-зимнему Анатолий появился в прихожей, друг человека закончил экзекуцию невидимых прыгунов и кусак. Прикрыв глаза, он сидел на потертом коврике и терпеливо ждал.

Как только Анатолий закрыл дверь, четвероногий друг человека метнулся вниз по лестнице и громко, но беззлобно позвал:

— Гав!

— Гав, так гав, — выдохнул Анатолий, пускаясь вдогонку.

Странная парочка бодрой рысцой выскочила из подъезда, напугав поднимающуюся по лестнице старушку-соседку.

— Нуу? — вопросил Анатолий, смотря в добрые глаза здоровенного пса.

— Гав! — произнес тот громко, задирая голову и поворачиваясь к дороге.

Анатолий поплотнее запахнулся, ощущая протискивающийся за пазуху колючий снег и недовольно произнес:

— Не май месяц. Пешком не пойду.

— Гав! — продолжил пес, и телохранитель вдруг понял, что сенбернар и сам не желает трусить по грязному городскому снегу.

Анатолий глядя в глаза собаки, затряс головой, стараясь избавиться от наваждения. Сверкающий на солнце снег, покрывающий гигантский альпийский склон, заросший высокими елями, мелькнул в голове и тоскливо растаял.

Анатолий облегчено вздохнул, но тут перед его глазами появился дом, в котором жил Потёмкин. Казалось, старая пятиэтажка прыгнула прямо из глаз Цербера и, приблизившись, осталась в голове телохранителя. Перед носом замелькали старые щербатые ступени, словно Анатолий пробирался по ним на четвереньках; показалась хлипкая, обитая фанерой, дверь.

— Гав! — Пес двинулся к служебному автомобилю водителя и телохранителя. Не дойдя до него, обернулся и посмотрел на опешившего человека, словно желая убедиться, в его сообразительности.

"Чего стал? — кричали его глаза, подмигивая зелеными искорками, прятавшимися в гигантских зрачках. — Поехали!"

— Ну, ничего себе! — воскликнул Анатолий, не двигаясь с места.

— Гав! — Нетерпеливо колотя хвостом по заледенелой земле, Цербер поглядел на человека.

— Ладно — гав! — придя в себя, крикнул тот, догоняя чудо-собаку. — Поехали к Потёмкину!

* * *

Не дорога — дурной сон: руки не свои, мысли путаются. Пес не отрывает глаз, словно сидит в голове и спокойно копается в мыслях.

Наконец-то знакомый подъезд, старые ступени, незапертая дверь… тишина в квартире!

Анатолий остановился. Выглянув из прихожей в более чем скромный зал, опешил. Он не мог поверить своим глазам. Нечто невероятное, пугающее своей неестественностью, выворачивающее внутренности, находилось на диване и возле него. Копошащаяся масса, перетекающая в жуткое, фантастическое существо. Странная спайка множества рук и ног, не могла существовать, но все же присутствовала, пусть и наполовину, в привычном для Анатолия мире.

Вторая половина — нереальная рожденная бредящим мозгом, — проникая сама в себя, растворялась на границах нечетким силуэтом, протянувшихся в разные стороны темных щупалец. Отвратительные рыхлые спруты временами исчезали, проникая внутрь сопротивляющегося человеческого организма. И тогда живое тело начинало темнеть, разлагаясь в местах проникновения разрастающихся метастазов.

Казалось бесконечное противоборство сил, застряло в верхней точке гигантских горок, давая незначительный перевес каждой из сторон лишь на мгновенье. Еще мгновение и…

Цербер метнулся к содрогающейся фигуре, на ходу касаясь умоляющим взглядом глаз Анатолия.

Напряженная рука вынырнула из шевелящейся массы. Пес прильнул к кулаку. Изменяющаяся фигура на мгновенье замерла, превращаясь в два человеческих тела, с протянутыми друг к другу руками. А между ними копошилось нечто темное, мертвенно-бледное, отвратительное.

Анатолий вздрогнул, но взгляда не отвел.

Жуткий комок рос на глазах, проникая дымными щупальцами в тела людей, перемещался от одного к другому. Расплывающиеся силуэты корчились от боли, содрогались в конвульсиях, вновь теряли очертания, сливаясь друг с другом.

— Что здесь твориться? — ужаснулся Анатолий и вдруг почувствовал, что теряет присутствие духа. Дрожь холодной волной прошла по всему телу, тяжелый страх заполнил грудь, сжимая сердце, не давая вздохнуть.

Дико взвыл Цербер, протискиваясь между сближающихся человеческих фигур. Серые щупальца обвили косматую башку напрягшегося зверя, касаясь квадратной головы, вдруг рассыпались, превращаясь в длинные мокрые лохмы. Грязные пряди переплелись со вставшей дыбом шерстью сенбернара. Темная тень кошмарного монстра наполовину погрузилась в голову собаки. Цербер зашелся в нестерпимо жалком визге. Тело его забилось в конвульсиях.

Анатолий, нерешительно приближаясь к месту схватки, протянул руку к копошащемуся расплывчатому силуэту.

На секунду из спутанного клубка тел показалась голова Трофима. Вымученно улыбаясь, добровик прошипел:

— Можешь — помогай, нет — не мешай!

И снова исчез.

— Шипит ещё! — буркнул Анатолий и вдруг с ужасом обнаружил смотрящие на него глаза Маргариты Петровны. Мама Дмитрия открыла рот, пытаясь что-то сказать, но не смогла — очередная волна жутких метаморфоз затянула ее в живой водоворот.