Сапожок Принцессы

Как лицо официальное, он был принят английскими коллегами вполне учтиво; мистер Питт пожал ему руку, а лорд Гренвиль беседовал с ним более одного раза. Однако узкие круги лондонского общества игнорировали его; женщины открыто поворачивались к нему спиной, мужчины, не занимавшие ответственных официальных постов, отказывались подать руку.

Но Шовелен был не из тех, кто беспокоится по поводу всех этих «общественных нежностей», как он их классифицировал в своей дипломатической практике. Он был слепо предан революционному делу, разоблачал всяческие социальные неравенства, горел любовью к своей стране – три страсти делали его совершенно индифферентным к брани, которая ему выпадала в туманной, благопристойной, старомодной Англии.

А кроме того, Шовелен лелеял заветную мечту. Он был твердо уверен в том, что французские аристократы – злейшие враги Франции, и потому жаждал полного их истребления. Во времена господства Королевы Террора он пропагандировал страшный афоризм: поскольку головы их все равно пусты, лучше всего отсечь их одним ударом гильотины. Поэтому он смотрел на всех французских аристократов, которым удалось спастись, как на воров, непозволительно обкрадывающих гильотину. Да еще эти роялисты-эмигранты – едва только выберутся из страны, как сразу стараются возбудить негодование против Франции. В Англии, в Бельгии, в Голландии раскрывались бесконечные заговоры с целью поднять войска и послать их на революционный Париж, чтобы освободить короля Людовика и перевешать всех кровожадных вождей чудовищной республики.

Так что нет ничего удивительного в том, что таинственная и романтическая персона Сапожок Принцессы стала предметом острой ненависти Шовелена. Этот мифический предводитель и небольшая группа дерзких молодцов под его командой, хорошо обеспеченных деньгами, вооруженные беспредельной дерзостью и хитроумной ловкостью, весьма преуспевали в спасении сотен французских аристократов. Девять из каждого десятка эмигрантов, обласканных при английском дворе, спасением были обязаны этому человеку и его лиге.

Шовелен поклялся своим друзьям в Париже, что непременно узнает подлинное имя вездесущего англичанина и доставит его во Францию, а затем… Он испустил глубокий вздох удовлетворения при одной мысли о том, что увидит, как эта загадочная голова падает от ножа гильотины ничуть не хуже, чем головы других.

Вдруг на роскошной лестнице произошло некоторое смятение, все разговоры на мгновение прекратились, и снаружи раздался голос мажордома.

– Его королевское высочество принц Уэльский со свитой! Сэр Перси Блейкни! Леди Блейкни!

Лорд Гренвиль быстро направился к дверям встречать высоких гостей.

Принц Уэльский, одетый в роскошный придворный костюм из бархата цвета лососины, богато украшенный золотом, вошел под руку с Маргаритой Блейкни. Слева шествовал сэр Перси в грандиозном переливающемся при свете костюме кремового цвета из лучшего атласа, пошитого в необычном стиле, с великолепными ненапудренными волосами, с бесценными кружевами на шее и на запястьях и с шапо-бра под мышкой.

После нескольких ритуальных слов приветствия лорд Гренвиль сказал своему королевскому гостю:

– Разрешит ли ваше высочество представить месье Шовелена, доверенного представителя французского правительства?

Шовелен подошел поближе. Он очень низко поклонился, в то время как принц ответил на это лишь коротким кивком головы.

– Месье, – холодно произнес его королевское высочество, – мы попытаемся забыть то правительство, которое вас послало, и видеть в вас лишь нашего гостя, простого джентльмена из Франции. И только тогда мы приветствуем вас, месье.

– Монсеньор, – сказал Шовелен, кланяясь еще раз. – Мадам, – добавил он с церемонным поклоном Маргарите.

– А, мой милый Шовелен, – сказала она с безучастным весельем, протягивая ему свою маленькую ручку. – Месье и я – старые друзья, ваше высочество.

– О, тогда, – уже более вежливо сказал принц, – мы приветствуем вас вдвойне, месье.

– Есть еще кое-кто, кого я обещал представить вашему королевскому высочеству, – прервал их лорд Гренвиль.

– Ах, но кто это? – спросил принц.

– Графиня де Турней де Бассерив с семьей, они только что прибыли из Франции.

– Ради всего святого! Да они просто счастливчики. Лорд Гренвиль повернулся, отыскивая глазами графиню, которая в это время сидела в другом конце зала.

– Помилуй Бог, – шепнул его королевское высочество Маргарите, как только увидел эту холодную фигуру старой леди. – Помилуй Бог, она очень добродетельна и очень печальна на вид.

– Видите ли, ваше королевское высочество, – с улыбкой ответила Маргарита. – Добродетель – как благоухающий цветок: он более ароматен, когда сломлен.

– Добродетель, увы, – вздохнул принц, – вещь, которая меньше всего подходит вашему прекрасному полу, мадам.

– Госпожа графиня де Турней де Бассерив, – сказал лорд Гренвиль, представляя даму.

– Очень рад, мадам. Мой отец, король, всегда рад приветствовать тех из ваших соотечественников, кого Франция отринула от своих берегов.