Сапожок Принцессы

– Хорошо еще, что не вся бумага сгорела, – прибавил с сухим сарказмом Шовелен. – Положение Армана Сен-Жюста могло бы ухудшиться. Так что же это были за строчки, гражданка?

– Одна: «Выезжаю завтра сам…», – тихо сказала она. – Вторая: «Если вы хотите говорить со мной, я буду ровно в час ночи в столовой».

Шовелен бросил взгляд на часы, висевшие над камином.

– В таком случае, у меня еще уйма времени.

– Что вы собираетесь делать? – спросила она.

Маргарита была белой, словно статуя, руки заледенели, сердце бешено колотилось, гулко отдаваясь в голове. О, это ужасно, ужасно жестоко! Что она наделала! Ну и достанется же ей по заслугам. Выбор сделан, и уже не важно – из подлых или возвышенных побуждений. Лишь один Ангел-хранитель, заполняющий книгу судеб, знает правду.

– Что вы собираетесь делать? – механически повторила она.

– О, в настоящий момент – ничего. Потом – посмотрим.

– На что?

– На того, кого увижу в столовой ровно в час ночи.

– Разумеется, вы увидите Сапожка Принцессы. Но вы же не знаете его.

– Нет. Но узнаю.

– Сэр Эндрью мог предупредить его.

– Не думаю. Когда вы расстались с ним после менуэта, он несколько мгновений смотрел на вас так, что было ясно – между вами что-то произошло. Так оно и было, не правда ли? После этого я задал себе задачку на сообразительность по поводу смысла этого «что-то». Для этого я вовлек молодого щеголя в дружелюбный затяжной разговор. Мы с ним обсуждали успех герра Глюка в Лондоне до тех пор, пока одна из дам не увела его ужинать.

– А дальше?

– Я не терял его из вида в течение всего ужина. Когда после ужина мы вновь поднимались по лестнице, леди Порталес взяла его за пуговицу и прошлась по поводу хорошенькой мадемуазель Сюзанны де Турней.

Сэр Эндрью целых четверть часа не мог ступить и шага, и я уверен, что все эти пять минут, пока мы с вами говорим, леди Порталес продолжает изнурять его своим разговором.

Он приготовился уйти, но в дверях остановился, указав Маргарите на две фигуры в отдалении: сэр Эндрью Фоулкс действительно продолжал беседовать с леди Порталес.

– Я думаю, – сказал он с улыбкой триумфатора, – что я преспокойно увижу человека, которого ищу, в столовой, прекрасная леди.

– Он может оказаться там не один.

– Сколько бы их там ни оказалось, ровно в час ночи около каждого вырастет тень моего человека. Один из двоих, или даже троих, завтра отправится во Францию. Это и будет Сапожок Принцессы.

– Так. И?..

– Я тоже завтра отправлюсь во Францию, прекрасная леди. В бумагах, найденных в Дувре у сэра Эндрью Фоулкса, говорится о предместьях Кале, о харчевне «Серый кот», которую я хорошо знаю, и еще об одном уединенном местечке где-то на берегу – «хижине папаши Бланшара», которую я должен постараться найти. Все эти точки даны в виде ориентиров на пути к месту, где этот нахальный англичанин оставил изменника де Турней и других ожидать его эмиссаров. Но, судя по всему, он решил их не посылать, поскольку… «выезжаю завтра сам». Итак, одна из тех персон, которую я вот-вот увижу, отправится в Кале, я буду эту персону сопровождать до тех пор, пока мы не придем туда, где ждут его беглые аристократы. Потому что эта персона, прекрасная леди, тот человек, о котором я думаю уже почти год, человек, чья сила превосходила мою, чья изобретательность обескураживала меня, чья отвага заставляла меня удивляться, меня – которого лишь один или два раза за всю жизнь удавалось перехитрить!

– А Арман? – спросила она.

– А разве я когда-нибудь не держал слова? Обещаю вам, что в тот же день, как Сапожок Принцессы и я отбудем во Францию, я пошлю вам это злосчастное письмо со специальным курьером. Более того, ручаюсь вам честью Франции, что в тот же день, в который я свяжу руки этому наглецу англичанину, Сен-Жюст будет в Англии, в объятиях своей очаровательной сестры.

И, еще раз взглянув на часы, с глубоким учтивым поклоном Шовелен вышел из комнаты.

Маргарите казалось, что, несмотря на шум и смех танцующих, она слышит его скользящие через пустую приемную шаги, слышит, как он спускается по массивной лестнице, достигает столовой и открывает дверь.

Судьба свершилась: она сказала, она сделала это подлое, гнусное дело ради спасения любимого брата. Маргарита тупо и неподвижно сидела, откинувшись на стул, будто видя еще перед собой фигуру безжалостного врага…