Сара

Мне не до разглядывания дворика и собравшейся публики. Бидоль направляет меня влево, в один из выкрашенных в голубой цвет сарайчиков, в каких у нас хранят лопаты на даче. Половину сарайчика занимает кровать, на ней лежит сарина дочка. В другом углу улыбается сама Сара.

Со стула встает пожилая мулатка, с темным, почти черным морщинистым лицом и белыми, отличными зубами. Женщина протягивает мне руку и что-то говорит по-испански. Начинаются обычные китайские церемонии, Бидоль выступает в роли переводчика.

Поговорив немного, я собираюсь смываться, но Бидоль хмурит брови, и я решаю не портить отношения с "родственниками" раньше времени. Тягомотина продолжается, постепенно публика рассасывается, мы с Сарой каким-то образом оказываемся наедине, я опять порываюсь уйти, но Сара тоже хмурится и утешает меня: "Але, мазе, ноу гуд…" (Алекс, все-таки мать, нехорошо выйдет…)

Кончается все тем, что мы стоим с "тещей" на автобусной остановке вдвоем, и пытаемся как-то общаться. Женщина мне нравится, чувствуется простой, спокойный человек, без лишних тараканов в голове. Кажется, я тоже произвел на нее хорошее впечатление.

Подъезжает автобус, откуда-то появляется Сара, женщина что-то говорит, похоже, благословляет нас, целует меня в щеку и садится в автобус.

Одна моя половина умирает со смеху, другая порывается немедленно уносить ноги с острова.

После этого мы едем с Сарой трахаться в Бока Чику.

8

Через несколько дней, как обычно, договорившись встретиться с Сарой в парке "синко минэт", я в приподнятом настроении спустился с горки и расположился на лавочке. Мимо прогуливались одинокие шлюшки невзрачного вида. Парень я наблюдательный, и заметил, что некоторые девушки не появляются на самой Дуарте, а снимают клиентов только вокруг этого эпицентра разврата.

Время от времени какая-нибудь из них останавливалась рядом и пыталась завязать разговор, а я отвечал: "Отра чика". В буквальном переводе это означает "другая девочка", поэтому девушка, как правило, с пониманием кивала и отваливала.

Вообще, надо заметить, доминиканцы с большим уважением относятся к собственности. Вот государственные институты, насколько я понял, у них не пользуются особым почтением. За короткое время я пару раз видел, как подростки дрались с полицейскими. Другое дело частная собственность. Посторонний, например, никогда не переступит низкий бордюрчик отельного пляжа.

Конечно, это не значит, что здесь низкий уровень преступности – как раз наоборот. А пляжи охраняются секьюрити с дубинами, помповым ружьями или револьверами. Но, тем не менее, по моим впечатлениям, отношение к собственности совсем не такое, как в России.

Однако прошло и пять, и десять минут, и полчаса. Сары не было, ее телефон то включался, то снова пропадал. Иногда она отвечала "окей, окей, уна минэт, уан момент", и выключалась. Хотя сука была рядом – в трубке была слышна музыка и разговоры по телевизору. Я подумал, что Сара, наверное, прячется в одном из баров, но какой в этом смысл? Подразнить?

Вот здесь меня обожгла мысль, что она может быть с другим клиентом. По странному свойству собственной психики раньше я об этом почему-то не думал. Ну да, прятался в ладошки. И Сара ткнула меня носом в дерьмо.

Наконец она появилась. Отвратительно размалеванная, воняющая косметикой и едва уловимым, враждебным запахом другого мужчины. С разбегу усевшись мне на колени, Сара запрыгала и закричала во всю глотку: "Але, ми амиго, лёв ю мучо!" (Алекс, мой друг, люблю тебя сильно!) Я с ненавистью столкнул ее с коленей. Больше всего меня раздражала неестественность сариного поведения. Почему-то ситуация напрягала и ее тоже. Сара громко затараторила, время от времени повторяя для меня по-английски: "Во хеппен, Але?" (Что случилось, Алекс?)

Вокруг стали собираться проститутки и местная гопота. Появилась старая знакомая, обезьяна с утиным носом, и стала что-то доказывать сначала Саре, потом мне. Внезапно я понял, что надо сваливать, встал и, не медля, направился в сторону моря.

Тут Сара вполне нормальным голосом попросила у меня телефон. Я машинально протянул трубку. Поговорив с минуту, она вернула ее, не выключая. Приложив телефон к уху, я услышал старину Бидоля. Тот начал объяснять мне, что у "black women", имея в виду утконосую потаскуху, проблемы с детьми, и я должен немедленно одолжить ей сто песо. Изумившись подобной наглостью, я не нашелся даже, что возразить.

Решив, однако, что это совсем недорогая плата за избавление от внимания туземной общественности, я достал из бумажника сотню, хорошо, что она у меня нашлась, и протянул Саре. Та передала бумажку обезьяне. После этого все моментально успокоились и начали расходиться. В парке вновь воцарили тишина и спокойствие.

Дальше все было как обычно, за исключением того, что все было испоганено раз и навсегда. Ну, а чего вы хотели, Алексей?

9

Дальше… Дальше становилось все хуже и хуже. Сара сбрасывала мои звонки, опаздывала на свидания, приходила явно по-женски уставшая и увиливала от классического секса, норовя ограничиться оралом и аналом, что меня совсем не устраивало.