Саранча

Председатель палаты был изображен анфас на фанерном силуэте, неожиданно выскакивавшем из створок задней двери тира. В руках у председателя имелся фанерный же «узи», довольно забавно сочетающийся с цивильным пиджачком и одутловатой ряшкой. Кроме председателя Госдумы, в тире на задней стенке наличествовали Борис Немцов, Анатолий Чубайс, Геннадий Зюганов и еще ряд ведущих российских политических и общественных деятелей. Судя по подбору персонажей, председатель совета директоров АО «Валентина» не выделял особо ни одной из имеющихся в инвентарном списке партий, а просто по склонности душевной мочил всех подряд — кто первым на него выпрыгнет.

Патроны в девятимиллиметровой «беретте» были явно настоящие, шум в замкнутом помещении стоял обалденный, и на ушах владельца «Валентины» предусмотрительно красовались импортные наушники.

Стрельба продолжалась долго — стук хлопнувшей двери потонул в общем шуме, и стреляющий его не заметил, а если заметил — то не обернулся и продолжал показывать свое искусство. Стрелял владелец «Валентины» классно, если бы вместо деревяшек стояли живые люди, Россия в момент лишилась бы руководящей и направляющей верхушки, что, возможно, пошло бы ей только на пользу. Наконец, отстрелявшись, мужчина обернулся, и Валерий увидел перед собой чуть полноватого, крепкого мужика с ранней залысиной и смеющимися синими глазами.

— Здорово! — сказал мужик, протягивая руку и разговаривая короткими рублеными фразами. — Сергей. Алексеич. Можно Зяма.

— Валерий, — представился Нестеренко.

— Чего, хороший у меня тут подвальчик? — осведомился Зяма, широким жестом указывая на застывших, как фрукты в желе, манекенов.

— Неплохой.

— Мне Серый — во! — кукол в подарок прислал, тот же парень делал, что для Шендеровича. Только порвал я этих кукол за три дня, вон, до сих пор резинки болтаются… Как — не хочешь попробовать?

От приглашения было трудно отказаться. Теплая еще «беретта» перекочевала из рук в руки, в дальнем конце тира выскочил, как кабан из кустарника, фанерный Борис Абрамович, Нестеренко выстрелил два раза и, мгновенно развернувшись, влепил пулю в веслообразное лицо генерального прокурора.

— Готовая 58-я статья, — довольно прокомментировал Зяма.

***

За стрельбой последовала легкая разминка в высоком и светлом зале с тренажерами, за тренажерами — бассейн, а бассейн плавно перетек в баньку с пряным березовым духом и гладкими сосновыми полками.

Спустя три часа после приезда разомлевший и ублаготворенный Валерий сидел, завернувшись в чистую простыню, за широким столом, накрытым у самого бортика зеленоватого, чуть приправленного хлоркой бассейна, и из неплотно притворенной соседней двери раздавались девичьи смешки.

Всего за столом было пять человек — Сазан с Мухой и двое сподвижников Зямы, и один из сподвижников, тридцатилетний парень с льняными волосами и жесткими глазами, посматривал то на дверь, то на Зяму. Зяма отрицательно качнул головой, парень вздохнул, сообразив, что до девиц дело дойдет нескоро, поднялся и исчез за дверью. Видимо, человеку было невтерпеж.

Зяма набулькал из прозрачной бутылки водочки, чокнулся с гостями и с хитрой ухмылкой пронаблюдал, как Валерий только омочил губы в рюмке и потянулся вилкой к розовой рыбке.

— Ну за гостей дорогих! — сказал Зяма.

— И за хозяев.

Дверь в соседнюю комнату по-прежнему была приоткрыта, из нее послышались веселые повизгивания и вздохи, а потом наружу высунулась симпатичная девица в простынке.

Зяма махнул рукой, и девица исчезла.

— Зачем приехали, гости дорогие? Мне говорят, ты, типа того, химзаводом интересовался? — спросил Зяма. Голос его был весьма благодушен, но за этим благодушием любой достаточно опытный человек мог уловить некую напряженность: мол, чего тебя сюда принесло, москвич? Мало вам ваших московских владений?

— Да нет, насчет завода базара нет. У меня кореша старого убили. В Тарске. Он там на химзаводе работал. А вместе с ним ваш Гаибов трудился. Он ведь здешний уроженец, да?

— Ну, для уроженца у Фархада фамилия не такая, — усмехнулся Зяма. — Но лет пятнадцать он в Симакове точно прожил…

— Что он за человек?

Зяма пожал плечами.

— Мы с ним не общались. Знаешь, какое было время? Девяносто третий год. Гаибов у нас гендиректор чудо-завода, а я кто? С ларьков пятаки сшибаю?

— А мне сказали — вы вроде заводу «крышу» держали.

— Да какая у оборонного завода «крыша»? В девяносто третьем году? Он, типа того, какие-то экспортные контракты заключил — и долларами зарплату рабочим платил. Представляешь? В натуре, в ведомости за баксы расписывались. Я его заму говорю как-то: «Он что, охренел, что ли? Приедет налоговая, вкатит ему за зарплату баксами по первое число». А тот: «Какая налоговая, вокруг завода две дивизии, кто ее, на хрен, пустит?» А ты — «крыша»…

Зяма махнул рукой.

— Было пару раз: они лекарство какое-то продали без предоплаты, а фирма взяла и с концами пропала. Иркутская фирма. Я, типа того, разбираться поехал. Ты думаешь, меня Фархад посылал? Фархад сказал заму, зам сказал еще одной «шестерке», которая при заводе сбытовую фирмешку держала, а уж «шестерка» со мной перетерла.