Саранча

— Поймал фирму?

— Поймал… Бабки вытряс, вернулся, пошел в Дом культуры, там концерт заезжий классический был, Фархада отловил. Тоже целая операция была — на завод не пройдешь, в кабак Фархад не ходит… В антракте к нему подъезжаю: так, мол, и так, вытряс я для вас бабки. А Фархад у нас советский директор. Смотрит на меня, как слон на вошь. Ты, мол, кто такой? Я за ручку с Грачевым здороваюсь, мне Минобороны должно полмиллиона баксов, а тут ты поймал несунов каких-то, которые двадцать тыщ стащили, и выделываешься. А я тогда еще в куртке ходил, под малиновый пиджак белые кроссовки одевал…

Я вскипел, говорю, мол, Фархад Гафурович, я-то себя за другого не выдаю, вот он я, и пиджак на мне малиновый, и голда висит, а вот ваш зам, который коммерческий, — Савченко Сергей — так это он вас на двадцать тысяч наежил с иркутскими жуликами.

— А он?

— А чего он? Савченко рядом стоял. Как налетит на меня, мол, ты, бандит, что себе позволяешь, да я за завод… да я ни копейки… Ну и начинает директору в уши вдувать, что всю эту иркутскую историю я подстроил, чтобы на завод пробраться и в руководство раскол внести…

— И кому Фархад поверил?

— А кому он поверит? Он у нас красный директор, оборонкой взлелеянный, Савченко тоже красный спец, двадцать лет на заводе, вместе не одну тыщу литров водки выпили. А тут стоит какой-то отморозок в красном пиджаке, про которого известно, что его ребята неделю назад три трупа на разборке оставили. Ясное дело, Савченко он поверил, а не мне. Я же беспредельщик!У меня, мол, ничего за душой нет, мне человека развести, как трезвеннику стакан пепси выпить… На меня на следующий день ментовка наехала, у меня тогда универмаг был, «Крещенский», так туда налоговая пришла… Тьфу!

И Зяма ожесточенно махнул рукой.

— Как вспомнишь — противно. Ты для человека добро сделал, бабки ему вытащил, а он тебя за это ментовкой травить…

Круглое лицо Зямы окончательно вспотело. Мощные, слегка ожиревшие плечи перекатывались над белой простыней. Дверца в дальнем конце помещения скрипнула, в нее просунулась симпатичная девица, закутанная в простынку.

— После — сказал Зяма, и дверь тут же захлопнулась.

Симаковский бандит насупился и глотнул еще водки.

— Потом-то Фархад понял, в чем было дело с иркутской фирмой. Потому что Савченко его и кинул с этими ленинградскими брокерами. Пришел к Фархаду и говорит, что вот, мол, коль скоро нас акционировали, надо скупать акции. И вот есть хорошие ребята, далекие, из Петербурга… Ну они и скупали. Им все условия для этого создали. Прямо на заводе пункт скупки был. А как скупили — р-раз и продали иностранцам на шесть миллионов долларов дороже…

— Мне говорили — на пять с половиной…

— Один черт. Там трое было в этой игре: Савченко, пацаны петербургские и некто Лисичкин, который иностранной конторой заведовал. А Фархада по голове в подъезде шарахнули.

— Когда?

— Когда акции скупали. Они как купили контрольный пакет, Фархад опамятовался, бросился к губернатору. Тот — хлоп! — и признал сделки недействительными, то есть не губернатор признал, а суд, но это чисто технические детали.

— И?

— Ну и на следующий день избили Фархада в подъезде, он в обыкновенной пятиэтажке жил. Ребро сломали и чуть черепушку не проломили.

— Брокеры?

— А кто ж еще? Тоже пацанов можно понять, они же деньги за акции платили. Ну я хоть на Фархада и зол был, а все же к нему поехал. Так, мол, и так, вы только свистните, Фархад Гафурович, мы этим питерским вломим по первое число. Мне какая радость, что в моем городе пришлые ребята обосновались?

— А он?

— А он: «Я советский директор, мне у бандитов западло помощи просить, я лучше ее у нашей милиции попрошу».

— Попросил?

— Да чем ему его милиция помогла! Менту главному этот Лисичкин три гроша отстегнул, так менты вокруг завода оцепление выставили… Плюнул Фархад и уехал. А мог бы завод обратно поиметь. С нашей помощью.

Сазан помолчал.

— А что с заводом сейчас?

— Сдох.

— Совсем?

— Да. Ваще стоит. Эти же, петербургские, которые завод покупали, им на сам завод было плевать. Их дело было иностранцам «Запорожец» по цене «мерса» впарить и слинять с разницей. Я-то это понимал — мне какая радость? Если завод сдохнет, у рабочих денег не будет, если у рабочих денег не будет, кто в ларьках водку покупать будет, а если ларьки закроются, кого мне на бабки ставить? По всему по этому я тут вышел первый борец против иностранного капитала, особенно представленного петербургскими бандюками. Ну губернатор тоже был против. Он вообще против всяких иностранцев, живет под девизом: «своих апогеев нам не надо, а чужих никому не отдадим». Если бы я с Фархадом был — мы бы отстояли завод. Он сверху, я в тенечке. А так — сплошной конфуз получился. Испортили мы тут этому Лисичкину иномарку и вышло: «Российский криминалитет вместе с продажным губернатором борется против иностранных инвестиций».

— А как испортили-то? — уточнил Сазан.

— Да из «калаша»… Ну вот. Шухеру было! Из Москвы комиссия прилетала, половину моих замели, я сам три месяца в Армении отсиживался. А сейчас что? Завода нет, все растащили, одни вакцины делают…