Сарацины: от древнейших времен до падения Багдада

Курайшиты, естественно, усомнились в мирном характере этого необычного каравана. Но они побоялись силой удерживать его, хотя намерены были во что бы то ни стало воспрепятствовать этим сомнительным паломникам войти в город. Мухаммед, со своей стороны, не намерен был подвергаться опасности. И когда его шпионы донесли, что враг расположился лагерем неподалеку, он завернулся в шкуру пантеры, что означало намерение биться до конца, подобно хищному зверю, свернул с привычной дороги и избежал опасности, пройдя через малолюдный, узкий перевал вдоль самого края священной территории. И тут продвижение вперед было остановлено, так как верблюдица пророка отказалась идти дальше. Это была та же самая верблюдица, что перенесла Мухаммеда из Мекки за шесть лет до описываемых событий; это она чудесным образом отказалась войти в Медину, а в пригороде Коба указала на то место, где должна была стоять мечеть. Так что любое проявление страха со стороны этого животного воспринималось как знак почти равносильный откровениям пророка, и не считаться с этим было невозможно, даже если (как вы этом случае) имелось обычное проявление усталости.

«Животное утомлено и потому упрямится», — сказали мусульмане.

«Вовсе оно не упрямится и совсем не утомлено, — возразил Мухаммед. — Это рука, что остановила Абраху в Год Слона и удержала от прихода в Мекку, останавливает ее и на этот раз; если Курайшиты вздумают выдвигать какие-то требования, я их выполню, во имя Аллаха! Пусть караван остановится!»

«Здесь нет воды, о пророк, — отвечали ему, — как же мы остановимся?»

Не произнеся ни слова, Мухаммед приказал, чтобы заброшенный колодец, давно скрытый под песками, был очищен. И, к удивлению всех, вода вернулась в колодец с такой быстротой, что люди без труда наполнили сосуды.

Вскоре начались переговоры с мекканцами, и Мухаммед заверил их в своих исключительно мирных намерениях. Один из курайшитских дипломатов сообщал, что ему приходилось бывать при дворе персидского шаха и посещать самого императора Византии в Константинополе, но нигде он не наблюдал почестей, подобных тем, что мусульмане оказывали Мухаммеду. Стоило ему помыть руки, и вода в их глазах становилась святой. Если он подрезал ногти, их обрезки, словно бесценные реликвии, доставались спутникам пророка. Если случалось, что волосок из его кудрей падал на землю, — кто-то из его людей тут же бросался стеречь то место, где он лежал. А если кто-нибудь прикасался к его бороде, это рассматривалось как святотатство.

Посланный пророком в ходе переговоров задержался в Мекке дольше, чем ожидалось, и Мухаммед заподозрил измену. Он собрал своих подначальных под деревом акации и потребовал дать торжественную клятву, соединив руки, что они жизнью ручаются за отсутствующего, как и за успех всего дела. Клятва под Деревом, как ее называют, упомянута в Коране — «Был доволен Аллах верующими, когда они присягали тебе под деревом» (Коран, 48: 18), — и все те, кто участвовал в этом событии, поднявшем и религиозный, и воинственный дух, до конца своей жизни с гордостью вспоминали об этом дне.

Но испытание на верность, так романтически обставленное, оказалось напрасным, так как посол вскоре вернулся, целый и невредимый, а Курайшиты, опасаясь за исход военных действий, выразили согласие заключить договор, по которому будущие паломники допускались в Мекку, хотя впустить пророка в город в этот раз они отказались. Мухаммед, не меньше другой стороны опасавшийся за успех предприятия, сам воздержался от дальнейших шагов. Сура, озаглавленная «Победа» (48), гласит: «Мы даровали тебе явную победу, чтобы Аллах простил тебе то, что предшествовало из твоих грехов и что было позже… Скажут тебе оставшиеся позади из арабов: "Отвлекло нас наше достояние и наши семьи. Проси же прощения для нас!..Оставьте нас следовать за вами!"… Он — тот, который удержал руки их от вас и ваши руки от них в долине Мекки, после того как дал вам победу над ними» (Коран, 48: 1,2, 11, 24).

Это была не та победа, какой ожидали мусульмане, и они были глубоко разочарованы, когда Мухаммед вернулся, принеся в жертву отборных верблюдов и отправив множество других надлежащих паломникам ритуалов, но за пределами Мекки. Но был прав в своем ощущении, что ему удалось достичь чего-то очень важного. Он был наконец признан теми, кто изгнал его, с ним считались как с силой, которую боялись, с которой пытались договориться. Все это заставило его обратиться к следующему амбициозному замыслу, истинных масштабов которого он не мог тогда понимать, чрезмерно уверенный в своей избранности свыше: он решил заставить все народы мира склониться перед исламом.

Проникнувшись этим замыслом, Мухаммед приказал выгравировать на перстне слова «Мухаммед, посланец Аллаха» и отправил послов ко двору Хосровов, правителей