Саркофаг. Чернобыльский разлом

– Здесь нажми, – бросил дозиметрист водителю, – а то стрелка понеслась вправо. На мосту и сразу за мостом большой выброс радиоактивной дряни.

– Задраить люк! – приказал капитан.

Да, выброс здесь действительно серьезный, стрелка дозиметра уперлась в последнее деление, и прибор зашкалило. Минута неимоверной тряски – и стрелка поползла влево. Визг тормозов, резкий разворот, и бэтээр остановился около здания Припятского горотдела милиции.

Мы выпрыгнули на асфальт, размяли ноги и вошли в помещение дежурной части. Чистота, порядок, ни разбросанных бумаг, ни опрокинутых стульев, иначе говоря, никаких следов торопливой эвакуации или панического бегства. На стене рельефная карта города и его цифровая характеристика. Территория – 5,7 кв. км, население – 45 тыс. человек, улиц – 11, их общая протяженность – 12 км, сберкасс – 3, ресторанов, баров, кафе – 10, домов культуры, кинотеатров, танцплощадок – 3, общежитий – 23, медвытрезвителей – 2.

Цифровая характеристика города, безусловно, могла бы быть полнее, но, как я понял, это те цифры, которые милицию интересуют прежде всего.

В вестибюле – цветные фотографии участковых инспекторов, которые отвечают за те или иные объекты. Многие из них сейчас в госпиталях.

– Я готов, – доложил дозиметрист. – Вперед?

– Вперед!

Мы вышли на улицу Леси Украинки и не спеша двинулись по странновато искрящемуся асфальту. Сзади потихоньку катил бэтээр.

– Зачем? – поинтересовался я.

– Чтобы было куда бежать, если наткнемся на сильно зараженный участок, – ответил капитан.

– Вы серьезно?

– Абсолютно! Поправьте респиратор и, что бы ни случилось, не вздумайте снимать. Это приказ!

Чисто вымытая, с зелеными газонами и раскидистыми деревьями улица вела к лесу. Он здесь тоже порыжевший, значит, как здесь говорят, грязный. У светофора повернули на проспект Строителей.

– Секундочку, – попросил я, останавливаясь на перекрестке.

– Что случилось?

– Хочу сфотографировать светофор.

– Вы что, никогда не видели светофора? – съязвил капитан.

– Такого не видел не только я, такого не видел никто.

– И что же в нем особенного?

– Вы только посмотрите на эту странную картину: ни одной машины, ни одного пешехода, а он исправно переключается с зеленого на желтый, а потом на красный. Как он работает? Город-то обесточен. И кому дает дорогу, кого просит задержаться?

Несколько недель спустя, когда я уже был в Москве и проходил углубленный медосмотр, врач поинтересовался, вижу ли я сны, и если да, то какие?

– Меня преследует светофор, – честно признался я. – Причем неисправный.

– Что значит, неисправный?

– Каждую ночь он вспыхивает в голове, но почему-то без зеленого глаза. Он все время предупреждает и запрещает, предупреждает и запрещает… К чему бы это?

– К тому, что надо лечиться, – вздохнул врач.

Месяца через два светофор погас, так и не пытаясь зажечь на моем пути зеленый свет. Но это было позже, значительно позже… А пока что мы шли по проспекту Строителей и любовались недавними новостройками: одна сторона проспекта уже застроена, а на другой – котлованы, стены в три-четыре этажа, замершие краны, брошенные бульдозеры.

Идем дальше. Проверяем, насколько надежно заколочены подъезды, смотрим, нет ли выбитых окон. Есть! Два окна на четвертом этаже. Но они не выбиты, а просто распахнуты. Беззаботно полощутся занавески в веселый горошек, на балконе после стирки развевается детская маечка. А по соседству, вне всяких сомнений, жил рыбак: вся лоджия увешана вяленым судаком.

– Стоп! – поднял руку дозиметрист. – Здесь моя точка. Надо произвести замер.

Он тщательно измерил уровень радиации на асфальте, на земле и даже в метре от нее. Разница большая, на земле уровень радиации гораздо выше.

– Порядок, – удовлетворенно вздохнул дозиметрист. – Сегодня на несколько делений меньше, чем два дня назад.

На улице Героев Сталинграда всполошился старшина Киричек.

– Открыта дверь почтового отделения!

Действительно, наружная дверь нараспашку, но внутренняя заперта надежно.

– А как со сберкассами, банками, ювелирными магазинами? – поинтересовался я. – Не было желающих их посетить, пока на весь город три милиционера?

– Не было. А если и были, то до Припяти не добрались. Вы в угрозыске спросите, там наши коллеги работают днем и ночью, а раз работают так напряженно, значит, дел немало.

Около торгового центра дозиметрист снова достал свои приборы, и снова на асфальте одно, а на газоне совсем другое.

– Почему? – спросил я.

– С асфальта радиоактивную пыль смыли, а на земле и в траве ее видимо-невидимо. Сейчас проведем эксперимент, – оживился лейтенант. – Коля, лопату! – попросил он. – Итак, измеряем уровень радиации на газоне. Засекли? Теперь вместе с травой снимаем верхний слой земли. Много не надо, сантиметров пятнадцать, не больше… Так, хорошо. Смотрим на прибор. Ну что скажете? В десять раз меньше! – победно воскликнул дозиметрист.

– И что из этого следует? – не понял я.

– А то, что бороться с радиацией можно, и город мы очистим, снимем верхний слой земли – и все дела!

На просторной площади наше внимание привлек сиротливо стоящий «запорожец».